сарай, амбар, некое подобие ветряной мельницы с тремя лопастями, четвёртая была отломана и аккуратно приставлена к стенке. Все постройки были хаотично разбросаны по двору и также, без всякого умысла, где попало, между зданиями росли фруктовые деревья. Под одной из слив, мощной, но совсем не высокой, ютился старенький колодец с воротом. В доме жили два, абсолютно разных человека, Ливадий и его ученик, и помощник Павел. Ливадий старый, Пашке же не многим за двадцать, учитель совсем не высокого роста, а ученик на голову выше, нет по сравнению с другими людьми Павел был далеко не гренадёр, просто Ливадий был уж больно низковат. Старец был размерен и не тороплив, как и полагалось в его годы, а юноша…
Жили они в доме, но всё своё время Павел проводил в погребе так как ни в одной из комнат и даже на чердаке у него не было личного места, всё было завалено книгами, травами, склянками пустыми и полными. Вокруг висели какие-то камни, щепки, перья, клыки, кости и бог его знает, что ещё. Здесь, кроме Ливадия, никому не хватало ни места, ни уюта. Сказать, что Пашка не интересовался магией или зельевареньем конечно же нельзя, интересовался и даже очень. Да вот только имел он на всё свою, отличную ото всех, точку зрения. Все его считали чудаком, если не сказать дураком, за его безумные идеи, но он никогда не придавал этой болтовне никакого значения, и только старый маг видел в этом одарённом мальчишке не малый талант. Что правда он никогда не говорил ему о том, что он в нём видел.
В сарае, периодически, жили ещё трое парней, они были не выдающихся умственных способностей и выполняли функции посыльных, подносчиков, носильщиков, и остальных дел в стиле принеси подай.
Раздался злобный, но обречённый рёв, его и не сразу отнесёшь к человеческому, лишь тогда, когда спустишься в погреб.
– Я знал, знал! – повторил Пашка сам себе. – Теперь этот старый пень признает, что я тоже был прав. Но как мне тебя сохранить? Ах, если бы вернуть тебе разум…
Чародей взял себя за клок волос, свисающих чуть ниже виска, и приложив кулак к щеке, присел около, закованного в кандалы, Михаила, тот попытался потянуться к нему, но толстые цепи сдержали его.
– Не обращай внимания, это предосторожность. Я когда-то оживил мышь, так она мне палец чуть не отгрызла, представляешь? Да, а ты по более будешь, здесь пальцем можно не отделаться. Кстати с того времени я оживляю лишь лягушек, да. Ну, у них по крайней мере зубов нет. Но все они закончили одинаково. Ох, что я с тобой вожусь, ты всё равно ни черта не понимаешь.
– Боль… – еле слышно, протянул невольник, сдерживая свой гнев.
– Что? – взволнованно спросил Павел. – Что? Что ты сказал?
– Боль…
– Что? Что болит? – промолвил он, упав на четыре кости.
– Всё… Всё!!! – уже не сдерживаясь заорал Михаил и со всех сил дёрнул цепь, это был резкий и внезапный выпад, но хозяин подземелья даже не дёрнулся.
– Боль.
