сюда.
Он обнял меня, я на секунду расслабилась, разжав пальцы, чем он и воспользовался, поцеловал меня в висок и скрылся в холодном туманном сумраке позднего осеннего вечера.
Слезы брызнули из глаз. Я тупо стояла и ревела, пока из бара не вышли девчонки.
«Вы поссорились? Как? Что случилось? Почему?»
Я кивнула, не желая ничего объяснять. Светка принялась меня утешать, Машка уверять, что все парни сволочи, Ленка убеждать, что мы все равно помиримся. Вся эта чушь здорово меня разозлила, что позволило мне собраться с мыслями.
Пашку надо было найти, в таком состоянии он мог натворить глупостей (что он и сделал в итоге). Я отделалась от девчонок, позвонила Вадиму. Тот приехал через пять минут. Арендованное время заканчивалось, народ начал расходиться, хозяин бара мог быть доволен, никто ничего не сломал, не разбил и даже серьезно не напился. Гости также остались довольны, все дружно решили, что именинник слегка перепил, никто не удивился его внезапному исчезновению. Девчонки, наверняка, болтнули, что мы поссорились.
Вадим порывался отвезти меня домой, я наотрез отказалась. Он сделал пару телефонных звонков и, что уж я никак от него не ожидала, наорал по телефону на какого-то Игоря, у которого вместо мозгов денежные знаки, а вместо сердца гнилая деревяшка. Цензурными в сей пламенной речи остались лишь отдельные связующие слова, притом, что Вадим материться исключительно редко. Что-то мне подсказывает, этот ущербный Игорь – отец Пашки.
Я прикинулась глухой невидимкой, чтобы лишний раз не провоцировать попыток отвезти меня домой. Пашкин телефон не отвечал, но Вадим запретил звонить ему больше двух раз. Мы колесили по городу до тех пор, пока Вадиму не позвонили и не сообщили, что Пашку лучше всего искать в районе речного вокзала, совсем недалеко от бара-бильярда. Позже я поняла, в чем был фокус. Пашкин телефон снабжен GPS навигатором, хитрая штука, никакого права на личную тайну, любой при определенных связях и желании может узнать, где находится владелец чудо – техники.
Я плохо помню дальнейшие события. Сейчас пытаюсь воссоздать подробности, дохожу до момента, когда мы увидели Пашку, лежащим на лавке, на старой набережной и все – память выключается, выдает лишь сумбурные отрывки.
Пашка порезал себе руки, целился в вены, но только зацепил их в нескольких местах. Когда мы его нашли, он был без сознания, рукава куртки пропитались кровью, это я помню вполне отчетливо. Дальше была больница, белые стены, молодой врач, собственноручно сделавший мне укол успокоительного. Потом я незаметно для себя оказалась у себя в комнате, мама промывала мне мозги, что все будет в порядке, что все бывает и проходит…
Сейчас почти утро. Вадима нет, мама прилегла отдохнуть, я пишу, сидя у себя в комнате, не знаю, почему и зачем. Просто очень больно и абсолютно не с кем поговорить. Может, Пашка прав, может, смерть – самый простой способ избавиться от проблем.
Я не верю, что
