на самых дальних тогда рубежах.
Покинув Сечи на Днепре, запорожцы смешались с донскими казаками и образовали вместе с иными пришлыми Черноморское, позднее Кубанское казачье войско. Прежде не признававшие хлебопашества, казаки постепенно оседали на земле. Получали наделы. И немалые. Земля была тучная. Крепостного права здесь не знали.
Мало-помалу казаки превратились в ревностных служителей престола, хотя волнений и бунтов, вплоть до девятнадцатого века, случалось здесь немало. «А с Дону опять идет смута», – сообщал летописец. Казаки поддерживали то Кондрата Булавина, то Стеньку Разина, то Лжедмитрия, то грозного Емельку Пугачева. Да ведь все они – и Стенька, и Кондрат, и Емельян – родом из этих, из казацких краев…
Долго и кроваво сказывается непростая и великая сказка История.
Как бы то ни было, Новороссия богатела и росла экономически как на дрожжах. Вначале дрожжами служили великолепные пастбища. Затем, по мере развития земледелия, – чернозем. А к концу девятнадцатого века дрожжами стали уголь и руда, таившиеся в бывшем Диком Поле под слоем этого самого чернозема. В кратчайшие сроки произошло не то что удвоение, а утысячерение богатства края. Рудники, шахты, заводы возникали десятками и сотнями. Железные дороги строились со скоростью, которой могли бы позавидовать американцы. Это была не золотая, а черная, вся в саже и копоти, лихорадка…
В 1870 году выходец из Англии Юз открыл здесь первый частный чугуноплавильный завод, пока еще малой мощности. Но вскоре больших металлургических заводов было уже семь. А к началу двадцатого века возникло еще девять крупнейших заводов, и среди них – Никопольско-Мариупольский трубопрокатный гигант. Он был полностью закуплен в США вместе с частью инженерного персонала и мастеров, перевезен на Азовское побережье, смонтирован и запущен в течение года. Немыслимые темпы!
Все, у кого был инженерный и организаторский талант, сообразительность, хватка, наконец, первоначальный капитал, кредит от государства, хлынули к невысоким холмам Донецкого кряжа и Приднепровской возвышенности. Бывшее Дикое Поле выходило на первое место в Европе по числу новоявленных миллионщиков. Причем богатели не спекуляцией, не разграблением уже имеющегося, а созидая… Строя!
Такой бурный рост объяснялся, как свидетельствуют историки и экономисты, прежде всего покровительством и помощью державы. Льготные тарифы, охранительные пошлины, высокие закупочные цены на металл, система заказов и кредитов. Государство говорило решающее слово!
И на этих же землях набирало силу (пока скрытую) недовольство большинства, оставшегося в бедности и даже в нищете. Разрыв между нищетой и богатством становился огромным, а главное, слишком очевидным на фоне жизни новых миллионщиков, которая протекала тут же, рядом. Виллы и поместья, парки для «благородных» возникали с быстротой, опережавшей даже рост заводов.
Главным источником социального разрыва
