она отставала по математике…
Юля не раз видела красные, заплаканные глаза немочки. Девочку было жаль. Но когда Юлька узнала причину этих слез, то стала смеяться: ей бы такое горе!
– Тише ты, уймись, ненормальная! Никак со своим стаканом расстаться не можешь! Совсем голову потеряла! – шикнули на нее подруги. – Хозяин дознается, обозлится. Разве можно смеяться над его любимой дочкой? Он ее просто обожает.
И любящему отцу – настоящая любовь всегда догадлива! – пришла в голову неожиданная, на первый взгляд нелепая и необычная мысль.
– Пойди к русским, – посоветовал он дочери. – А вдруг кто-нибудь из них разбирается в теоремах! Я-то ведь тебе ничем помочь не могу: всю жизнь занимаюсь простыми железками. Мать вообще домохозяйка…
Девушки начали помогать Вальтраут. Только ни у одной ничего не получалось – немочка продолжала рыдать над задачами. И тогда вызвалась Юля. То ли она оказалась смелее других, настойчивее, то ли лучше помнила математику, то ли была педагогом от природы… Но она быстро добилась понимания, общаясь с девочкой на пальцах. Два месяца Юля не работала на заводе – хозяин освободил, – а занималась с хозяйской дочкой. Научилась болтать по-немецки с помощью Вальтраут. Подружились с ней, такой милой и простой, чем-то напоминавшей Юле девчонок с берегов Дона. И стала называть ее Валечкой.
Возможно, Юля оставалась бы с Вальтраут до освобождения: на хозяев жаловаться не приходилось. Чисто, подарки русским на Рождество – полотенца, праздничный стол… На воскресенья давали «увольнительные». Хозяин кормил неплохо. Только вот повариха решила на пленных девочках сэкономить. И как-то раз Юля обнаружила в фасолевом супе странную «шелуху». Присмотрелась и ахнула. Ростовские девчонки небрезгливые, но в супе плавали черви. Этого Юлька вынести не смогла.
– Ты лучше молчи, – советовали подруги. – Ничего страшного, никто из нас не отравился! Даже животы ни разу не болели. А то влипнешь в историю, на свою же голову беду накличешь! Живем ведь хорошо. Когда вот только ты свой дурацкий стакан выкинешь?
Но Юлька заупрямилась, закапризничала – она, в конце концов, не свинья, чтобы жрать помои! – и решила пожаловаться хозяину на червивый суп. Но прежде нужно было узнать у Валечки, как по-немецки «червь». Услышав о червях, не по-немецки экспансивная подруга закричала:
– Не может быть! – и метнулась к поварихе: – Ты чем кормишь русских девочек?!
Глянула – а мясо все покрыто червями. В ужасе Вальтраут опрокинула на землю всю большую кастрюлю и бросилась к отцу.
Больше этого не повторялось. Но вот работать на заводе после того, как Валечка подтянулась по математике и занятия прекратились, оказалось совсем не просто. Вмешалась любовь.
В то время в Германии шла тотальная мобилизация: в армию брали с шестнадцати лет. И как-то Валечка пожаловалась на занятиях русской подруге, что родители ее запирают на ключ, не разрешая
