ответил ей Валентин. – Не гоняйся за счастьем, оно всегда в тебе. Это, между прочим, еще мудрый Пифагор сказал. Все границы и пределы мы создаем себе сами, потому что просто верим в их существование. И самая распространенная наша иллюзия, от которой страдают почти все, – это уверенность, что, найдя благополучие, мы сумеем избавиться от всех своих страхов и тревог. Но парадокс как раз в том, что все – наоборот. Необходимо сначала избавиться от беспокойства – лишь это поможет обрести удачу. Надо попытаться быть тем, кем ты хочешь, чтобы затем делать то, что ты желаешь, и только тогда ты получишь то, о чем мечтаешь.
Занудно, но правильно. Как часто истина вязнет в словах тех, кто пробует ее определить и высказать…
Бергман всю жизнь пытался выяснить отношения со своими женщинами своими фильмами. Женщин было много. Фильмов тоже. Но выяснил ли?… Отшельник, удалившийся от жизни в самом ее конце… Уйти… скрыться… бежать от жизни… от людей… от этого мира… ради другого мира… который у всех нас впереди…
И жить одной, как в бункере…
Два мира. Вечная проблема… Как их соединить, совместить или как развести в разные стороны?…
Недавно вдруг позвонил Валентин и пригласил его навестить: он дома один и ему скучно.
Ксения помолчала. Подумала. Обыденная дребедень…
– Ты приглашаешь меня в гости? Нет, увы… Наши гости давно закончились. Это без вариантов.
Она кинула на сияющую врачиху злобный взгляд. Вот привязалась! Идиотка…
Когда-то девятнадцатилетняя Ксения, сама такая же полная дебилка, вышла из роддома играть – приехал режиссер, известный Шар, и уговорил. Она не подумала ни о себе, ни о Маруське. Лишь бы играть, играть и играть… Ей, начинающей, еще не окончившей ВЕИК, предложили первую большую роль… И отказаться?! Да ни за что!
Да еще Мосфильм – слово, при котором сначала сжимается, а потом начинает колотиться, как перегревшийся в кастрюле, исходящий паром бульон, сердце любой мало-мальски тщеславной и смазливой девицы…
Мать уговаривала Ксению одуматься – грудной ребенок, родившийся шесть дней назад!
Варвара заявила:
– Не согласишься – дуркой будешь! Всю жизнь себе потом этого не простишь!
Отец хмыкнул:
– Слава требует самоотдачи. Без этого никуда. Ты хочешь прославиться?
Ксения хотела.
– Тогда запомни: что бы ты ни делала, – везде, во всем требуется полная ставка. Цена, которую приходится платить за каждую мысль, за любое творчество, одна и та же: терпение, работа, упорная, страстная, мучительная битва за признание… Но оно, – отец усмехнулся, – оно… когда его, наконец, обретают… приносит чересчур глубокие страдания. А вообще, если хочешь добиться того, чего никогда еще не добивалась, начни делать то, чего никогда не делала.
Ксения промолчала.
Валентин… Он ничего тогда не сказал. Лишь обронил вскользь:
– Звезда моя, самая тяжкая
