быть документы! – вполне логично осуждающе сказал он, вспоминая неразумное животное.
– Умен до безнадежности, – проворчала Ксения.
Теперь ей все стало ясно: до обеда Денис благополучно будет носиться по двору под присмотром старушки соседки, которой, на счастье молодым мамашкам, всегда скучно просто сидеть на лавочке. И можно спокойно отправляться с четырехмесячной Дашкой к педиатру.
Коляска легко катилась по укатанной снеговой дорожке. До поликлиники Ксения молчала – с Петром давно никаких отношений. Он важно шагал рядом со свертком запасных памперсов. В глубине души Ксении приходилось признать, что Петр, отличаясь от многих современных мужчин, не стыдится хозяйственных сумок, коляски и стирки, охотно сидит с Дашкой, если нужно. За что Ксения его так не любит?
В поликлинике на высоком белом столе с матрасиком Дашка лежала тихо, только соска шевелилась во рту: туда-сюда, туда-сюда. Спокойный ребенок – счастье для родителей. Лежала и важно смотрела на Ксению синими Петиными глазами. Ксения почти ненавидела их за то, что синие, за то, что Петины.
В кабинете врач тотчас забросала Ксению вопросами:
– Чем кормили? Не болела? Как прибавляет в весе? Как спит?
С трудом отбившись от этого града, Ксения собралась сама спрашивать, но врач вошла в раж и никак не могла остановиться:
– А как рожала, мамочка? Легко?
– Я-то легко рожала, – мрачно сказала Ксения, засовывая Дашке в рот выпавшую соску. – Только двадцать лет назад. Это первый раз.
Про второй раз ей говорить не хотелось. И, встретив изумленный взгляд докторши, немо застывшей над Дашкиной карточкой, пояснила:
– Я – бабушка.
– Ну и бабки теперь пошли! – ахнула докторша, бросая ручку на стол. – А это тогда кто? Дедушка?
И она показала на Петра, отпустившего несколько месяцев назад широкую, лопатой, светлую бороду. А еще Петр носил замысловатую прическу: каре средней длины и с одной стороны висит тонкая прядка на несколько сантиметров длиннее остальных волос. Его спрашивали: как стригся, специально, что ли, каждый раз эту косицу закалывал и не давал под ножницы? Он с дурацкой улыбкой кивал. Идиот…
– Нет, – пробурчала недобро Ксения и отвернулась к окну. – Это зять.
– Ой, подождите… – Педиатр посмотрела на бабушку повнимательнее и вдруг посыпала словами. Они полетели, как новогодние конфетти, невесомые и прилипчивые. – А я ведь вас знаю! Ну да, вы же артистка! Вас все знают! Вы Леднева! Ну конечно! Я вас много раз в кино видела! Вот названия фильмов только не помню… Вы еще играли в сказке этой рождественской… Вместе с Олегом Авдеевым. Правда? Как же я вас сразу не узнала? Колготишься тут целый день с детишками, света белого не видишь… Свое имя позабудешь…
Получалось, что она просто обязана была узнать Ксению. По долгу службы. Или по гражданскому долгу.
Ксения затосковала. На улице, если вдруг приходилось выходить, а не ехать на машине, она
