соломинку…), но уже через четверть часа силовые линии почти осязаемо стали перестраиваться, соединяя слушательниц чувством сопричастности…
Нестор заканчивает, и дамы торопятся на сцену, обступают своего героя. Лишь брюнетка осталась на месте, а когда проход освободился, резко поднимается и энергично топает к выходу. Одна. Спина прямая, шаг от бедра, задница на выразительном отлете. Скорее гневается, чем обижается. Был бы Василий один…
Но…
Леля хватает его за рукав – мол, надо попрощаться с гуру.
Подходят к Нестору с тыла. Он окружен дамами с еще не врученными цветами. Ценой букета удостаиваются аудиенции?
Гуру оборачивается. Встретившись глазами с Василием, кивает ему – познакомился-поздоровался, и через плечо, негромко: «Подождите, вместе пойдем». Контролирует ситуацию…
Окормив метафизической харизмой всех и каждого, растворив толпящихся в своей вкрадчивой ауре, маг разворачивается. Несуетливо огибает сухопарую тетку, которая забрала с кафедры единственный разрешенный диктофон, – не споткнулся о ее ждущий, ревнивый взгляд – и передает Леле все целлофановые кульки с навороченными букетами. Одаривая? Скорее – освобождая руки.
Соглашается не вызывать свою машину. Открывает переднюю дверцу «бумера», на котором ездит Василий, садится справа от шофера. Правой рукой по-хозяйски, а не по-гостевому подкручивает винт, чтобы отодвинуть сиденье назад, и вытягивает длинные ноги. Лелю там, на галерке чуть не прищемил.
Соглашается выпить в ресторанчике неподалеку от своего дома, соглашается со всем, что изредка говорит пьющий только воду Василий, и не поощряет румяную разболтавшуюся Лелю… Вроде как мужская солидарность.
Расставаясь, Нестор предлагает в неопределенном будущем повторить такую встречу – он, мол, приглашает. Так что ревность Василия ничем не подпитывается.
Но в вареве их семейной жизни завелась плесень тревоги… Василий несколько раз снимал отравляющую пленку – вызывая жену на откровенный разговор, доказывал на ее же языке, что она нарушает заповедь. Нет, не седьмую, а вторую.
Не делай себе кумира…
По ее глазам видел: понимает. Даже соглашается.
Но, черт возьми, как это у них, у женщин, трезвые мысли капсулируются в голове и нисколько не влияют на эмоции.
Нисколько…
Все это было. Уже прошло. А сейчас, перед запертой дверью в собственное жилище, на него находит ступор. Связку все же нашаривает в портфеле, так теперь замок никак не поддается.
Василий нервно тыкает в скважину ключ. Не сразу соображает, что не тот. Выбирая нужный, топчется, наступает на букет, и только хруст раздавленных стеблей приводит его в чувство.
Как в омут, ныряет он в темень квартиры.
На половичке не белеет спасительный островок – записки нет…
И телефон уже замолк, не оставив никаких улик: уходя, Леля забыла
