дрыхнешь? – загоготал Витек. – Не мог до дома дотерпеть? А крест где? Пропил, что ли?
– Заткнись, обормот! Смотри… – У меня мгновенно пересохло во рту. Из шеи святого отца торчала рукоятка ножа. – Подойди, потрогай его, может, еще жив… – с ужасом прошептала я.
Виктор ничего не ответил, только пару раз сглотнул, а потом нерешительно дотронулся дрожащими пальцами до щеки святого отца.
– Вроде теплый…
– Сейчас подгоню машину, – немного приободрилась я, – придется опять эту громадину на себе таскать.
– Может, вызвать скорую? – Витьку явно не хотелось снова трогать раненого руками. – Вдруг его передвигать нельзя?
– Это долго, Вить, я сотовый дома на зарядке оставила. Придется самим в больницу ехать, потом они сюда и отсюда. В три раза больше времени потратим. Вдруг он помрет, пока мы будем циркулировать. Нет, придется самим грузить.
– Ир, а давай попробуем найти сторожа, может, у него связь есть, – не соглашался Виктор.
– Где мы его будем искать?
– Вон, видишь, будка двухэтажная, – показал рукой куда-то в сторону сосед, – он обычно там и сидит.
– Ну, так беги скорее, не тяни, у нас времени в обрез.
Парень улетел с места преступления быстрее ветра…
…Прошло минут десять. Я смотрела на бледного батюшку и недоумевала, как такое могло случиться? Как он оказался на заброшенной ферме? Судя по всему, проснувшись утром в доме Витька, он сразу, не заходя домой, начал поиски машины. В ГАИ ему указали место, куда ее отогнали, и он понесся сюда. На чем он добирался? Вряд ли пешком. От нашего дома до фермы совсем не близко, а автобусы этим маршрутом не ходят. Значит, его кто-то подвез. Надо бы расспросить Михалыча, может, видел чего. Хотя надежды мало, нас встречать сторож не вышел, возможно, и Ксенофонт обошелся своими силами. Размышляя таким образом, я окинула взглядом полуразрушенную ферму и увидела Витька, огромными скачками несущегося ко мне. Лицо его выглядело не просто бледным, а даже каким-то серым с зеленоватым отливом.
– Ир, линять надо отсюда, чем быстрее, тем лучше! – еще издали закричал он. – Тут не ферма, а кладбище какое-то. Михалыча тоже того… насмерть. Бросаем Ксенофонта и тикаем на фиг. Ему скорую вызовем из ближайшей деревни.
– Ты мужик или нет? – прикрикнула я на соседа. – Что визжишь, как баба? Толком объясни, чего там в сторожке?
– Михалыч мертвый! – выпалил Виктор.
Я охнула, но быстро взяла себя в руки.
– Ты уверен? Может, тоже еще дышит?
– Не, он синий уже. Кровищи кругом! Ужас! Горло перерезали ему. – Голос парня постоянно срывался на крик.
– Стой здесь, сейчас быстро за машиной смотаюсь, – скомандовала я.
– Нет, я один с ним не останусь, – стуча зубами, заявил сосед, – пошли вместе, батя не убежит, подождет, как миленький.
– Ну ты и трус, Витька, – вздохнула я.
– Пусть трус, но я не останусь, – продолжал настаивать
