проем и исчезала там. Но зоркий глаз едва рассмотрел бы, что за проемом таилась пещера – Святая святых Тимура и его нукеров [7]. Здесь хранили они длинные тугие самодельные луки, стрелы. Сюда приносили подстреленных на охоте лисиц и перепелок. В нескончаемых играх в сражения, в этих каменных стенах, вынашивал Тимур дерзкие планы завоеваний. Всех своих воинов он знал по именам. Карим, Абдулла, Шараф и Насир – четыре товарища, четыре друга, готовых пойти за своим вожаком в огонь и в воду. Все они сыны местных вельмож, более богатых и более знатных, чем он, Тимур. Если бы он не родился сыном вождя барласов, вряд ли возможна была эта дружба. Как и Тарагай, Тимур владел лишь необходимым для своего существования имуществом и таким же малым количеством слуг. Но он был барлас, а барласы, испокон веков кочуя по своим землям, знали извечные истины жизни. Тимур часто слышал от отца: «Песок пустыни рассеивается легким дуновением ветерка, еще легче развеивается человеческое достояние». Тимур был воином, а значит, ничего зазорного и не было в том, коли отвоевать у соседа чалмоносца себе на пропитание пару-тройку овец или баранов. Что может быть свежее вольного ветра, быстрее пущенной стрелы, слаще оправданного разбоя?!
Мрак пещеры слабел перед светом горящего костра. Ветер не заглядывал в этот каменный подземный карман, а потому пламя горело ровно, спокойно, располагая Тимура к раздумьям. Годы его были еще не многочисленны, но все же они множились, а значит, освобождаясь от детской наивности, множились и мысли Тимура. Они – его мысли, еще не обрели чувства полета, и обитали здесь, в этой пещере, рядом с подготовленными к охоте луками и стрелами, около подстреленного оленя и дичи. Тимур грезил ястребиной охотой. Сейчас он витал в бездонной небесной синеве. Он представлял парящую в вышине роскошную пару грациозных хищных птиц. Тимуру виделось, как он, юный всадник, с руки отпускает птиц в небо, а они, расправив сильные крылья, плывут в густоте воздушной стихии, ловко высматривая обреченную добычу.
Раздумья все глубже увлекали Тимура в тот полуреальный мир, оставляя рядом с товарищами лишь присутствие его телесного облика. Те, зная, что Тимура нелегко вернуть из окружения его грез, беседовали между собой, посматривая за готовившейся на огне дичью.
Дичь уже зарумянилась аппетитной корочкой, дразня мальчишек соблазнительным ароматом. Сегодня их, воинов Тимура, было только трое. Насира отчего-то нигде не могли найти. Тимура, как вожака, это весьма раздражало, тем более что он наказал всем готовиться к предстоящей охоте. Он расценивал неповиновение Насира (который был старше Тимура на несколько лет) если не как личную обиду, то уж, во всяком случае, как собственную слабость организовать своих воинов. Однако этих мыслей он не выдавал никому. Они, его товарищи, должны были видеть в нем сильного, уверенного вожака.
Тимур разорвал руками жареную дичь и раздал каждому по куску. За входом в пещеру послышались чьи-то шаги. Тимур насторожился. Никто, кроме их неразлучной команды, не знал этой тропы.
Нукер – конный слуга.
