дорого там, где монеты не отличались качеством драгоценного металла. Этим торговцам Марпата был лишь попутчик. В Мавераннахр он шел лишь за тем, чтобы сменить караван, и уже с новыми, но такими же алчными попутчиками разделить вместе остаток пути.
Живя в высокогорном монастыре, погруженный в постоянные занятия над совершенствованием своего духа, Марпата все же находил время, чтобы разговаривать с Чинробнобо о тех странах, куда ему надлежало отправиться. В беседах с наставником он понял, что Мавераннахр, эта прекрасная, все еще богатая страна находилась сейчас в состоянии совершенной раздробленности, что в ней было несколько крупных владений, которые, никому не подчиняясь, неустанно враждовали друг с другом. Он так же знал, что каждый год приносил Мавераннахру новые неурядицы и положение в стране только ухудшалось. Он знал, что на дорогах Мавераннахра бродячие разбойники нередко грабили беззащитных торговцев и некуда было деться от их кровожадности. Но все же день за днем, шаг за шагом приближали его к этой стране.
2
Он был молод и силен. В его теле бурлила энергия, неиссякаемый источник которой он черпал с Небес. От рождения он был недюжинно крепок и вынослив. Со временем его высокий рост, широта в плечах и жилистая мускулатура стали вызывать зависть сверстников. Старики, заглядываясь на него, вздыхали, вспоминая свою разудалую юность. Тимур же не замечал ни красоты своего тела, ни молодецкой силы, бурлящей в нем. Он смотрел на мир сухими без блеска глазами, карими, почти черными, взгляд которых перемещался медленно, ленно, а устремившись на собеседника, прожигал его насквозь. С годами его гордый профиль стал напоминать профиль властелина, и если не властелина мира, то властителя многих людей, которые шли за ним безотчетно и безоглядно, как идет стая волков за своим вожаком. Сила его притяжения была непостижима. И невозможно было сопротивляться, находясь в этих дьявольских путах одурманенного сознания. Тимур был справедлив с теми, кто шел за ним. Он был благороден той мерой благородства, какая бывает присуща вожаку хищной стаи. Но Тимур был беден. И хлеб насущный он добывал себе в стремительных жестоких набегах и грабежах. Никому не было пощады в тех хладнокровных схватках: ни безоружным мирным жителям, ни отарам овец, безмятежно пасущимся на пастбищах, ни одиноко бредущим путникам, ни богатым торговым караванам. По добыче и дележ. Все честно, все по совести. А там, в складчину пир. И во главе пира Тимур – вожак! Но он не потомок Чингисхана, а значит, имя его не смеет стоять рядом с именами ханов и шейхов. Но люди идут за ним…
Караван ждали три дня. Давно донесли Тимуру, что в скором времени пройдет он здесь. И вот все тимурово войско прибывало в предвкушении легкой наживы. Тимур жаждал завоевания и подчинения его воле. Молодого барласа влек вкус насилия и вкус власти. Это вдохновляло его больше, чем звон награбленных монет, чем разудалое гулянье после головокружительного набега. Все, что ему было нужно, это видеть себя победителем.
Укрылись
