и пекло, как после долгого крика, и от этого стало еще горше.
– Вот уж верно, не понимаю! – отрезал главный руниг. – Руки!
Не дожидаясь, пока протяну ледяные ладони, он схватил правую и взялся энергично тереть, а я снова едва не заскулила.
– Онор Бора… он просто ужасен! – не сдержавшись, выпалила хрипло и зажмурила глаза, не в состоянии остановить полившихся слез. – Я должна была бежать или умерла бы!
– Что за чушь еще несусветная! У вас что, горячка какая-нибудь нервная? – зашипел на меня Инослас, бросив осторожный взгляд на закрытую дверь. – Вы всех тут на уши подняли! Будущий муж вас на руках тащил из лесу неизвестно сколько! Лоб разбит, колено расшиблено и опухло, руки, ноги, уши чуть не отморожены! Где был ваш разум, кресса Греймунна!
– Никакой не муж! – давя ненавистные жалкие рыдания, рванулась отодвинуться, но едва опять не заорала от всколыхнувшейся боли в голове и прострелившей, как раскаленной иглой, в колене. – Он все узнал! Не будет никакой…
На полуслове меня оборвало появление самого предводителя аниров, мрачного, с сурово сдвинутыми бровями и жестким блеском в глазах, сейчас больше напоминающих подсвеченную изнутри ледяную толщу. Я, мгновенно забыв о боли, стала отползать к стене по широкой кровати, заваленной меховыми одеялами.
– А вот, наконец, и лекарь, – поднялся ему навстречу Инослас, и я действительно увидела еще одного мужчину анира, гораздо ниже ростом, но с такими широкими плечами, что он казался квадратным, и с густой растрепанной бородой.
Бора сухо кивнул на это, зыркнул на меня явно зло, прошел по комнате к окну и встал там, спиной к нам.
– Ну-ка, что тут у нас, крохотуля-нигиль? – скрипучим голосом спросил незнакомец, положив мне грубую ладонь на лоб, и, несмотря на то что все мое внимание было сосредоточенно на том, чтобы отслеживать мой главный страх, неподвижно стоящий у окна, я громко ойкнула, когда узловатые пальцы коснулись огромной шишки на лбу.
Почудилось, что онор Бора слегка вздрогнул от этого звука и широкие плечи чуть поникли. Конечно, почудилось, больше никак.
Целитель продолжил осмотр, натер какой-то жирной мазью с ароматом трав мои ступни, кисти, уши и щеки, потом другой – колено и плотно замотал его. Взял одну из подушек, подложил под ногу так, что тянуть и нудить сразу почти перестало, и все это время я глядела в стену и находилась на грани истерики, желая зарыдать в голос, вопя, за каким шарааком меня лечить? Чтобы потом унижать и терзать здоровую? Так дольше получится?
– Да что же так все плохо-то? – посуровел лекарь и почему-то осуждающе глянул в спину онору Бора. – Полежи тут, сварю-ка я тебе кое-что вкусное да возвращающее улыбку на девичьи губки.
Пресветлая, будто у меня еще когда-то появится шанс улыбнуться!
Бородач ушел, бормоча под нос, и предводитель аниров сразу же обернулся и безмолвно, но с не допускающим и намека на возражение видом указал
