Ее Лёнька спер!
– Так! – нетерпеливо позвякивал ключами от машины в коридоре муж. – Тем, кого ждут великие дела, дается еще две минуты. И я ухожу, шагайте до школы на своих двоих! У меня тоже свои великие дела!
Анна Аркадьевна, любительница порядка и расписаний, носилась по квартире, впихивала в детей и мужа завтрак, искала счастливую ручку, уговаривала мужа: пару секунд, пожалуйста! Она уходила из дома последней, имела право на заслуженную чашку кофе в тишине и спокойствии. Пушкин сказал: «На свете счастья нет, но есть покой и воля». Насчет счастья он погорячился, покой и воля тоже счастье. Фигуры речи – коварные стекляшки, которые прикидываются драгоценными камнями. Однажды, будучи в хорошем настроении, Илья Ильич кивнул в сторону туалета, в котором засела гостившая родственница: «Ты уверена, что великие дела – это не запор?»
Разговаривая по скайпу вечером с мужем, Анна Аркадьевна докладывала ему свое сложившееся курортное расписание. И не подумала о том, что последние пункты могут испортить Илье настроение.
– После ужина я сижу на скамеечке с милым мальчиком Юрой, сыном хозяйки. Мы ведем с ним беседы. Отправляемся на прогулку по пересеченной местности к киоску. Кисловодск славится своими терренкурами, длинными пешеходными тропами, но я не стремлюсь их покорить. Хотя утром иду до санатория пешком, а вечером до киоска. Мы покупаем для меня пиво, представь, я каждый вечер выпиваю банку пива! Юра предпочитает черную воду империализма.
Илья Ильич заревновал. Спросил нарочито просто, как бы между прочим:
– Сколько лет милому мальчику?
«Здравствуйте, грабли!» – мысленно чертыхнулась Анна Аркадьевна.
Семейная жизнь – это склад персональных граблей. Вечного двигателя не существует, а вечные личные грабли, на которые мы обречены наступать, как ни берегись, всегда к услугам, только лоб подставляй.
Ведь она, Анна Аркадьевна, давно поняла, что ревность Ильи – это даже не черта характера, а потребность души. Потребность ревновать всегда найдет объект – коллегу по работе, соседа по даче, артиста на сцене, малолетнего Юру. Исчезни люди, муж стал бы ее ревновать к деревьям, облакам, солнцу.
– Младше наших детей, – ответила Анна Аркадьевна тем тоном, который Илья Ильич был обязан прочитать как недовольство его вопросом. – Очень интересный мальчик. Представь, прочитал все, что нашел в Интернете об одаренных детях, в том числе мои работы. Анализирует, примеряет к себе. Я с любопытством наблюдаю этот процесс. Стараюсь в общении с Юрой найти баланс между занудным менторством и вдохновительным энтузиазмом.
– Стараешься, – повторил Илья.
«Выхватил угодное ему слово, каждое лыко в строку», – подумала Анна Аркадьевна.
– Илюша, я все время думаю, – перевела она разговор на другую тему. – Не слишком ли мы жестоки с Лёней? – Она специально употребила «мы», чтобы сделать общими придирки мужа. – Его судьба, его жизнь, он
