человеческие эмоции, – пробормотал он. – Нормальные эмоции… нет, просто мы слишком мало обращаем внимания на его мозг!
– Можно усилить и несколько изменить питание мозга, – вмешался Мишель.
– Это еще не поздно. Поль продолжает расти. Я записываю все данные.
– Почему ты мне ничего не сказал об этом?
– Вы считали, что Поль – неудачная модель, что его нужно переделать. Я с вами согласен. Но, может быть, стоит попробовать другую комбинацию питания. Он стал интересней. Но зато и опасней.
Поль быстро посмотрел на Мишеля и на профессора. Альбер готов был поклясться, что в мутноватых, невыразительных его глазах сверкнула ярость. Но он опустил глаза и снова улыбнулся своей жалкой, кривой улыбкой.
– Я всегда был лучше, – заскрипел он. – Я всегда любил Пьера. Вы просто не видели.
Профессор Лоран смотрел на него со смесью острого интереса и печали.
– Всегда? – переспросил он. – Даже тогда, когда вы с Франсуа хотели уничтожить Пьера? Ты помнишь это?
Расплывчатое лицо Поля задергалось, пятна на нем проступили заметней.
– Это был не Пьер, – с трудом сказал он. – Только мозг.
– Вот мозг ты ему и повредил. Поэтому он такой.
– Он хороший! – с вызовом сказал Поль. – Просто у вас не хватило на него материалов. Он в этом не виноват.
Он гримасничал, размахивал своими нескладными длинными руками. Альберу показалось, что Поль похож на развинченного, плохо воспитанного подростка. Профессор потрогал пульс Поля, завернул ему веки.
– Мишель, измерь ему кровяное давление, – приказал он.
Мишель достал аппарат, Поль покорно закатал рукав синей бумажной блузы, обнажая вялую пятнистую руку с четко проступающими, словно припухшими суставами.
– Верхняя граница – двести десять, нижняя – сто двадцать, – сообщил Мишель.
– Видишь, тебе вредно волноваться, – мягко сказал профессор. – Иди отоспись. Возьми Т-24, проглоти. – Он протянул Полю таблетку.
– Я просто полежу: я выспался, – упрямо возразил Поль.
Он побрел своей развинченной походкой в уголок за ширму. Пьер тут же поднялся и пошел вслед за ним; они уселись, обнявшись, и Поль принялся шептать что-то на ухо Пьеру. Профессор озабоченно поглядел на них.
– Да-а, вот так штука! – сказал о» и опять пошел к Франсуа.
– Поль все-таки неудачен, – сказал Мишель. – Дело даже не в повышенной возбудимости. Он просто слишком слаб и нежизнеспособен. У него непрочный скелет, он не выдерживает быстрого роста, Поль все чаще жалуется на боли, у него немеют руки и ноги. Потом – видели, что у него с лицом? Оно совсем перекосилось. Я делаю ему электромассаж, это плохо помогает. Он может умереть, ведь он совсем как человек, у него все свое: и руки, и ноги.
– А разве у вас?.. – удивился Альбер.
Мишель вытянул свою белую, аристократической формы руку с продолговатыми выпуклыми ногтями, безукоризненно отделанными.
