style="font-size:15px;"> – И вот снова! Меня, Илюша, чуть кондрашка не хватила, когда я сюда вошел и увидел. Впрочем, тот, кто убил девчонку, именно подобного результата и добивался.
– Подражатель? – быстро спросил Илья. – Ведь в газетах только что писали – минуло ровно двадцать пять лет с момента… с того момента, как дядя Крюк, объятый пламенем, сиганул в Волгу с обрыва.
– Мне ли не знать! – нахмурился Михаил Федорович. – Не люблю я конец июня, Илюша. Потому что всегда вспоминаю о нем, об Онойко. Впрочем, не проходит и дня, чтобы я о нем, об этом изверге, не вспомнил! Вот, смотри!
Пономарев подошел к куче обломков, на которой покоилось обезглавленное тело, вытащил из кармана пиджака ручку и, держа ее в воздухе, принялся указывать на странной формы раны.
– Их ровно двадцать восемь, Илюшенька. Двадцать восемь! Знаешь, что это означает? А я тебе отвечу. Онойко оставлял на теле своих жертв такое количество ран, нанесенных уже постмортем, какое соответствовало порядковому номеру самой жертвы. Ни секунды не сомневаюсь, что Онойко убивал, живя еще на Украине, а потом и на Урале, но идея с отметинами на теле жертв пришла ему позднее, когда он переехал в Заволжск. На теле его последней жертвы, Насти Панченко, которую мы так и не нашли, наверняка должно иметься двадцать семь следов от крюка. Он ведь их своим любимым инструментом таранил, Илюша. А на теле этой жертвы – двадцать восемь ран, причем нанесенных тоже крюком, могу сразу сказать, у меня глаз наметанный. Уверен: эксперты подтвердят! Понимаешь, о чем веду речь? Тогда, двадцать пять лет назад, было двадцать семь – а сейчас двадцать восемь. Дядя Крюк снова взялся за прежнее!
– Куда вы скрылись? – раздался неприятный голос прокурора Кота, вступившего под своды часовни. – Екатерина Станиславовна желает, чтобы к концу дня имелись результаты!
– Если желает, пусть тогда расследованием и занимается, – проворчал Михаил Федорович, пряча ручку обратно в карман.
– Господи, а это что такое? – охнул прокурор города, заметив труп. – А где у нее голова? Где голова, я вас спрашиваю?!
Он вытаращился на Илью, а тот, пожав плечами, спокойно ответил:
– Предположу, Вениамин Юлианович, что убийца забрал ее с собой.
– Как забрал? – проронил дрожащим голосом прокурор, все три подбородка которого тряслись, как желе. – Кто ему позволил забрать? Почему забрал?
– Это мы сможем установить, когда поймаем убийцу и он даст показания, – продолжил спокойно Новгородцев. – Но, по всей видимости, ему доставляет садистское удовольствие глумиться над телом жертвы. И выказывать свое превосходство. А головы он, как и дядя Крюк, может коллекционировать. Предварительно извлекать глаза, вываривать, обдирать мягкие ткани…
Прокурор Кот, прижав ко рту розовый батистовый платок, опрометью выбежал из часовни, и со стороны кладбища донеслись характерные звуки, не оставлявшие сомнения в том, что Вениамина Юлиановича
