не будем. А он и ничего и не понял, что мы задумали. Мы впятером отправились по просёлочной дороге вдоль поля, оставив нашу деревню позади себя. С левой стороны было поле с белым и розовым клевером, по правую сторону от нас колосился ячмень. Солнце было в зените, на небе ни одной тучки, ни облачка. Мы немного устали от палящего солнца и решили свернуть с дороги в лесополосу. Лесочек был редкий, в основном берёзы, плавно перешедший в густой тёмный лес, где можно было отдохнуть от жары под кронами высоких деревьев, а чуть дальше вглубь была дубовая роща. Там было даже прохладно. Мы нашли пенёчки, на которых и расположились отдохнуть в тени. Мне послышался звук воды. Мы с ребятами прислушались, звук был, но очень тихий. Пройдя чуть вглубь, я первый обнаружил среди толстых старых дубов родник, который бил из земли и образовывал небольшую ямку, выложенную светлыми камнями, полную чистой и прозрачной воды, которая вытекала из ямки тонким ручейком. Матвей, как всегда, был на передовой, он первый пробовал воду. Она оказалась не просто питьевой, но и ещё очень вкусной. Мы вдоволь напились воды, утолили свою жажду, умылись и продолжили дальше свой путь. Какое-то ещё время мы шли по лесу, затем вышли на опушку, на которой обнаружили целую полянку спелой красной земляники. Нашей радости не было предела, и мы понеслись наперегонки жадно есть землянику. Через некоторое время Матвей, который возомнил себя главным, напомнил нам о цели нашего похода, и мы пошли дальше. Когда мы увидели перед собой жёлтое большое поле из лютиков, мы поняли – мы совсем рядом. Ещё и по этой причине многие обходили это место, лютик – это цветок, который ядовит, от него дохнет скот. Это мы знали с малолетства. Мы побрели по полю среди лютиков, и вскоре на горизонте появилось некое строение с совершенно неухоженным видом. Ясно было – это и есть заброшенная барская усадьба. Возле самого дома была поросль молодняка берёзы, кое-где из кирпичных стен торчали растущие кое-как деревца. Была хорошо видна обвалившаяся кровля. И некогда дорогой и богатый дом местных промышленников был в удручающем состоянии. По каким причинам это произошло, мне не было известно. Ясно лишь одно – история тут была тёмная, раз местный нищий народ не разобрал здесь всё до единого кирпичика.
Дом был из тёмного кирпича в два этажа. На входе была белая каменная лестница из нескольких ступенек и деревянная тяжёлая входная дверь. Даже были целы стеклянные окна, только тёмные от грязи. Крыша обвалилась в нескольких местах, и дымоход чуть обрушился, но видна была солома на трубе, видимо, аист смастерил себе гнездо. Мы вошли в дом, открыв тяжёлую входную дверь. Сердце бешено колотилось, дух перехватывало, было страшно заходить внутрь. Даже храбрый Матвей заробел, но всё же шёл первый. Недалеко от входа была широкая чугунная лестница, ведущая на второй этаж. Она была выкована интересными узорами и причудливыми завитками. На первом этаже был очень даже пригодный камин, очень красивый, с интересной символикой, точно такая же была и на перилах лестницы, на кованых решётках. На потолках, по краям и в центре комнаты, была лепнина. На полу когда-то был паркет. Он весь вздулся и стал тёмно-коричневого
