как пух, волосы. Жаль, Арат не додумался повесить в номер зеркало, даже самое маленькое! Она механически разгладила складки на муслиновой юбке, подхватила со спинки стула редингот, затем – шаль. Лунник молча наблюдал за сборами, он все сидел, закинув ногу на ногу, и задумчиво покачивал носком начищенного до блеска ботфорта.
«Умыться бы», – подумала ведьма, огляделась в поисках кувшина с водой, но таковых не оказалось, – «йоргг, ну и ладно. Ветра Ирисовых пустошей освежат ничуть не хуже».
– Ну вот, я готова.
– Хорошо, – лунник позволил себе скупую улыбку, – тогда, госпожа Вейн, курган ждет нас.
Они спустились по скрипучей лестнице, миновали темный и неприветливый холл «Кубка Лунника». И – после душного помещения Малика задохнулась от свежего ветра Сэлдима, от сладковатого аромата ирисов. Зажмурилась на миг оттого, что прямо в глаза било закатное солнце, яркое, словно плоды померанца, повисшее меж облаков, которые походили на лебяжий пух.
Потом, резко выдохнув, Малика прищурилась на угрюмые каменные стены домов. Точно, бородавки на светлом лике пустоши! Нет им здесь места, но как объяснить это горожанам?
– Позвольте, я помогу, – она оперлась на руку лунника, легко вскочила в седло.
– Здесь очень красивое место, граф.
Он, уже в седле, скривился и неопределенно пожал плечами.
– Вы на самом деле так думаете? По мне, так во всем мире не сыскать местечка более гнилого и отвратительного, чем Блюменс. Но, возможно, так говорит моя память. А у вас, госпожа Вейн, свежий взгляд, незамутненный прошлым.
Лунник тронул поводья, и его тонконогий жеребец изумительной шоколадной масти взял с места рысью. Малике ничего не оставалось, как следовать за ним – сперва по брусчатке, затем по дороге, отсыпанной битым известняком. Прочь из города, навстречу запаху ирисов и ветру, рождающемуся у подножия Солнечной горы.
Она подставляла лицо закатному солнцу, и силуэт графа казался черным словно провал в полотне Этернии. Ей хотелось распахнуть несуществующие крылья и взлететь, а розоватый пух облаков походил на сахарную вату, которую так любят дети. А еще – сущая глупость, конечно же! – в душе просыпалось желание спешиться, и кружиться, кружиться, глядя в густую лазурь над головой…
– Воистину, память есть проклятие, – прозвучал рядом насмешливый голос лунного лорда.
– Может быть, – она улыбнулась. Пусть себе язвит, сколько заблагорассудится!
– Как вы находите пустоши?
Малика натянула поводья. Они стояли на небольшой возвышенности, на самом краю сиреневой чаши, которая простиралась до самого горизонта и там исчезала в лиловой дымке.
– Они прекрасны, граф. Однако, я не вижу кургана.
– Курган, к моему прискорбию, почти сравнялся с землей, – тихо ответил лунник, – люди не очень-то старались, слишком торопились закопать Хаора и его семью. Даже не пытались сделать могильник вечным. Едем же!
Альвен
