встречи в Лиссабоне.
Дронго направился к выходу. У двери он задержался:
– И еще одна личная просьба. Если вдруг вы случайно получите приказ о моей ликвидации, то скажите мне об этом. Я не убегу, вы же знаете, что бежать мне некуда. Я прекрасно помню ваши негласные правила. Убирают и того, кого находят, и того, кто ищет. Иногда убирают и тех, кто убирает первых и вторых. Для большей страховки. Поэтому и прошу: предупредите заранее. У меня есть кое-какие дела, которые я должен закончить.
Он повернулся и, не дожидаясь ответа, вышел из квартиры, мягко прикрыв за собой дверь. Профессор с печальным лицом Пьеро остался стоять у стола, не проронив ни слова.
Глава третья
Он любил приезжать в этот город. Какое-то щемящее чувство ностальгии охватывало Дронго, стоило ему задуматься о Лиссабоне. Небольшая европейская столица, расположенная на самом краю Европы, была некой крайней точкой той цивилизации, которую он так любил и понимал. Необъяснимым образом Лиссабон напоминал ему родной Баку – город его детства.
Дронго не раз пытался анализировать, что же так влекло его сюда. Внешне на Баку был больше похож Неаполь с его характерным расположением полукругом по берегу залива и кварталами домов, террасами, уходящими от самого моря вверх. Казалось бы, в Лиссабоне все было другим. Если в Баку солнце вставало над морем, то здесь, на берегу Атлантики, оно погружалось на закате в океан, а поднималось утром над сушей с той стороны, где раскинулась опасная для португальцев соседка – сиятельная Испания.
Зато в Лиссабоне сразу ощущалось столь характерное для родного города Дронго времен его детства смешение стилей и языков. На здешних улицах можно было услышать не только португальскую или испанскую речь. Как, собственно, и в любом другом городе Европы, в столице Португалии также говорили по-английски и по-французски, по-итальянски и по-немецки. А кроме того, в общую симфонию звуков вплетались языки арабских выходцев из Магриба и гортанные наречия других народов Африки, довольно широко представленных в городе.
Возможно также, что все дело было в том впечатлении, которое производили на Дронго дома на площади вокруг памятника маркизу Помбалу? Своей архитектурой, в которой сочетались элементы модерна и конструктивизма, они удивительно походили на некоторые здания в его родном городе. А может быть, продувающий лиссабонские холмы вечный ветер напоминал ему Баку, в котором почти всегда ощущался свежий бриз? Или же открытость, добросердечие и щедрость местных жителей делали очень близкой для него саму атмосферу столицы Португалии? Таким был и его родной Баку до середины семидесятых, пока все не начало неуловимо меняться…
Вполне вероятно, его привлекал и некий налет провинциализма, который явственно ощущался в этой бывшей столице огромной империи, ставшей в силу различных геополитических обстоятельств обычным европейским городом на краю континента. А ведь Лиссабон знавал и лучшие времена. Сам Папа Римский в свое время разделил между Португалией и Испанией весь земной шар. И случилось
