втянул я тебя в дело.
– Не тревожься. Я и сам хотел: засиделся тут. Интерес к жизни потерял. А наверху ещё посмотрим, чья возьмёт.
– Так вдруг нас всё равно прибьют?
– Ах, друг мой, Сашенька! Помнишь, мы ругались с тобой по поводу войн в Центральном метрополитене и что я тебе говорил?
– Ты много чего говорил.
– А говорил я тебе – они знали, за что умирали. А ты не знаешь, зачем живёшь. Так и здесь, незачем здесь жить овощем. Метро – это колыбель нового человечества. Но не вечно ему жить в колыбели. Это уж ты точно должен знать из своих книжек.
Я, к стыду своему, не помнил, откуда это. Это явно какая-то цитата, но опять – слышал звон, но совершенно не помнил, откуда он. Какой-то лозунг. Пионеры. Дворцы пионеров. Колыбель. Нет, не помнил, да и ладно.
Правда, я хорошо помнил другое, то, как мы спорили о будущем подземных жителей именно в те дни, когда до нас с некоторым запозданием доходили вести о войнах внутри Кольцевой линии.
Владимир Павлович говорил так:
– Ты понимаешь, вот в чём дело – подрастает новое поколение. Сразу после Катаклизма, понятное дело, никто детей не заводил, а потом люди обжились – и понеслось. Детей, конечно, немного, не на всякой станции можно их вырастить, но пойми, растёт смена, что никогда не видела неба. Дети стали устойчивы к тем болезням, от которых умирали мы, они другие. У них два пути – либо стать молодыми волками, что напьются крови в подземельях, или стать людьми, что выйдут на свет. Единственное, что мы можем им дать, – мечту о небе. Чтобы им было куда идти. Ах, Саша, это очень важно – подарить мечту.
– За это можно очень сильно поплатиться.
– За всё можно поплатиться. Но куда нам деваться дальше – выродиться в бессмысленных морлоков, понемногу умереть в своих норах?
– Это никуда не годится. Да, и я знаю, кто такие морлоки, если что.
– Единственно, куда имеет смысл бежать, – на поверхность. Жить в городе, я думаю, нельзя. Но за пределами города всё-таки должна быть жизнь.
– Но можно ли до него добраться, до этого оазиса?
– Понятия не имею. А что тебя тут держит?
– Да ничего и не держит.
Но я врал. Кое-что меня держало. Нет, не сытость и не безопасность, а кое-что другое.
Это случилось не так давно…
Я пошёл на «Динамо» тогда случайно, мы повезли туда груз свиной кожи на дрезине. На «Динамо» шили. Шили много и быстро, на мой взгляд, вещи комичные, но спросом на многих станциях они пользовались большим.
Там, на приёмке, я увидел Катерину. Она была существом из другого мира. Мне она казалась совершенно удивительной – никакой чахлости, свойственной многим девушкам подземелий, в ней не было. «Крепкая девчонка…» – подумал я тогда. Однако потом я узнал, что мы почти ровесники. Мы тогда перекинулись только парой слов, и через несколько дней, когда я снова приехал с грузом, – тоже.
Но потом пара слов превратилась в десяток, затем в сотню.
