– очень просторной, яркой, насыщенной теплыми тонами. В комнате на невысоких подставках стояли мольберты, на которых рисовали дети. Странные дети. Что именно в них было странного, Кира не могла понять. Но определенно, что-то в их виде настораживало и притягивало одновременно. Почему-то было ощущение чего-то очень важного, пронзительного. Ей не хотелось покидать это помещение, казалось, происходящее – часть ее самой...
И хотя во сне Кира чувствовала себя вполне комфортно, наутро все же не могла, по неясной причине, избавиться от ощущения дисгармонии.
– Наверное, это самая странная форма галлюцинаций и ночных кошмаров, – сказала она Машке за утренним кофепитием на работе.
С Машей они делили кабинет в МИДе. Две сотрудницы, имеющие хорошие отношения с начальством, устроили распорядок, в котором ровно в одиннадцать утра по графику значилось кофепитие, и, если не было экстренных поручений, старались это событие не пропускать.
Маша Харитонова пришла в отдел годом раньше Киры, но занимала позицию уровнем ниже. И вовсе не испытывала никаких уколов зависти по этому поводу. Раньше она вообще работала секретарем в инофирме и радовалась тем тремстам долларам, которые получала за умение заварить кофе и отвечать на телефонные звонки. Но потом папа решил, что экономическое образование не должно пропадать в недрах телефонного аппарата и кофеварки, стукнул кулаком по столу и заявил, что может прокормить свою дочь и дать ей возможность делать нормальную карьеру.
Что понималось под нормальной карьерой, он объяснить толком не мог, но Машку вскоре устроил в МИД, где она откровенно скучала над составлением отчетов, а потому особого рвения не выказывала. Повышения других сотрудников она воспринимала спокойно, так как втайне не теряла надежды, что когда-нибудь уйдет из МИДа и найдет для себя более интересное и, главное, лучше оплачиваемое занятие. Но ссориться с отцом не хотелось, так как поддержку он действительно оказывал существенную (на собственную квартиру сама бы она не заработала), поэтому Машка тихо отрабатывала свои часы, доказывая всем, а особенно семье, что сотрудник из нее никакой и что надежду по поводу ее карьерного взлета стоит похоронить в зачатке.
Пусть карьеру делают такие, как Доронина, – целеустремленные, сосредоточенные на своем росте, амбициозные и тщеславные. У Киры всего этого было в меру, как раз столько, сколько необходимо для взлета по служебной лестнице с сохраненным человеческим лицом. Впрочем, Кира в последнее время стала что-то не так рьяно относиться к работе, как раньше. Заметила это пока только Машка и все пыталась докопаться до причины. Киру все чаще тянуло на отвлеченные разговоры – верный признак скуки. Вот и сейчас о галлюцинациях заговорила. И это Кира – самая отъявленная материалистка на Земле!
– А с чего ты взяла, что это галлюцинации?
– Потому что не может один и тот же сон повторяться без причины. Незнакомая комната, чужой
