viele Jahre! Es scheint mir, daß ich seit einer Ewigkeit keine Nachricht von dir bekommen habe. Wie geht es dir? Wie get’s Martha? Habt ihr noch nicht in Gefängnis gerasselt? Es ist Spaß, es ist Spaß…
Du wirst es nicht trauen, aber ich habe ein Anliegen an dich, und das ist ein echtes Anliegen. Deine Fragen in Aussicht habend, beantworte ich die nacheinander.
1. Doch, es ist legal.
2. Natürlich kann ich nicht von dieser Rechtmäßigkeit bis zum Ende sicher sein. Aber soweit ich weiß, ist es legal.
3. Ja, es ist Geld. Ich werde dir nicht sagen, damit du die Qual der Vermutungen über dich ergehen lässt. Aber wenn deine Hilfe wirksam wird, teile ich mit dir. Glaub mir – ich werde großzügig teilen.
Nun kommt die Hauptsache. Chaim, ich brauche wirklich, damit du ALLES MÖGLICHES über den Soldaten, der EM mit der Prägung «Stb. / SS – Panz. Gren. Div. Wolfsangel» (obere Zeile), «11» (untere Zeile) getrugen hat, herauszufindest. Wolfsangel – Rune, «SS» – auch. Auf der Rückseite – «Waffen-SS».
Ich las das, als die elfte Nummer des Stabes einer zweiten SS-Panzergrenadier-Division «Das Reich», wahrscheinlich, ein Mitte Krieg Duplikat von der EM, der in 1939. oder 1940. ausgestellt war. Aber ich könnte mich irrenen. Prüfe das, bitte.
Wenn plötzlich – na, plötzlich – du aufgehört hast, allerlei Unsinn zu machen, ein Bier-Restaurant eröffnet hast, und zu einem anständigen Bürger wurdest, dann beseitige meinen Brief ohne ihn zu lesen, und dann beseitige dein E-Mail Account, brenne deinen Computer und zerstreue die Asche in den Wind.
Aber wenn du bis zu diesem Platz gelesen hast, dann – lege ich die Hand ins Feuer – bist du schon zum Schluss gekommen, ob ich die Inschrift auf der EM korrekt entschlüsselt habe, und kannst meine Bitte nicht verweigern. Um so mehr, das ich dir bereits für diene Hilfe eine Menge Geld versprochen habe. Das wird sich für ihr mit Martha als nützlich erweisen. Bringe ihr viele Grüsse über.
Kreuzschnabel
Bastard, der sich immer noch dein Freund nennt»[1].
Мой убогий немецкий заставил меня отказаться от некоторых оборотов, а природный такт уберёг от пары дурацких шуток. Впрочем, те, что остались в тексте, тоже были дурацкими. Я перечитал письмо и удалил последнюю строчку про сволочь. Затем перечитал письмо ещё раз и вернул эту строчку обратно. Я всё-таки сволочь, и лишний раз напомнить об этом Хаиму не мешало.
Я отправил письмо, затем потянулся, встал и пошёл к себе в номер. За столиком в тех же самых креслах, что и днём, сидели те же самые девушки и листали те же самые журналы. Казалось, что они сидели в тех же самых позах. Одна из них – та же самая – проводила меня к лифту тем же, полным тоскливого ожидания взглядом. У меня запищал мобильник – это была эсэмэска из банка о пополнении карточного счёта. Караим работает чертовски быстро, я уже получил всю оговоренную сумму.
Был ранний вечер, приятное время суток, когда рабочий день у большинства уже позади, спать ещё не хочется и кажется, что только теперь начинается жизнь. Я разделся, постоял немного перед окном, не включая света, а потом плюхнулся на кровать и включил телевизор. По одному каналу шло какое-то политическое ток-шоу. По другому каналу шло какое-то политическое ток-шоу. По третьему каналу шло какое-то политическое ток-шоу. Я нашёл музыкальный канал, выключил звук и полежал какое-то время, наблюдая сексуальную пантомиму на экране. Затем сел на кровати и взял жетон. Не включая света, я напряг зрение и постарался в полутьме его рассмотреть. Жетон хорошо сохранился – видно, что все эти годы он провёл не в земле. Кто-то отломил половину жетона убитого солдата, но не стал отсылать её в бюро по учёту потерь. Почему? И зачем эту половину жетона, которая ни при каких обстоятельствах не может представлять из себя хоть сколько-нибудь реальной ценности, хранить столько времени? Это что, семейная реликвия? И что это за странный блеск у жетона – в полутьме он был особенно заметен – я никогда не видел такого у солдатских ЕМ?
Размышляя над всеми этими вопросами, я встал, прошёлся по комнате и свернул в прихожую, чтоб пройти в ванную комнату.
Но дойти до неё я не сумел.
Рамзесиха вторая
Проходя из комнаты в коридор, я крутил в руках жетон, разглядывал его, и вдруг споткнулся о порожек
«Привет, Хаим!
Сколько лет, сколько зим! Кажется, целую вечность не было от тебя новостей. Как ты? Как Марта? Ещё не загремели в тюрьму? Шучу, шучу…
Ты не поверишь, но я к тебе по делу, причём по самому что ни на есть НАСТОЯЩЕМУ делу. Предвидя твои вопросы, отвечаю на них по очереди.
1. Нет, это легально.
2. Разумеется, я не могу быть уверен в этой легальности до конца. Но насколько я знаю, это легально.
3. Да, это деньги. Не скажу тебе, сколько, чтоб ты помучился догадками. Но если твоя помощь будет действенна, я поделюсь. Поверь мне – поделюсь щедро.
Теперь о главном. Хаим, мне очень нужно, чтобы ты выяснил ВСЕ, ЧТО МОЖНО о солдате, носившем жетон с гравировкой «Stb. / SS – Panz. Gren. Div. Wolfsangel» (верхняя строчка), «11» (нижняя строчка). Вольфсангель – руна, «СС» – тоже. На обратной стороне – «Waffen-SS»
Я прочёл его как одиннадцатый номер штаба второй мотопехотной дивизии СС «Рейх», вероятно, дубликат середины войны жетона, выданного в 1939-м или 1940-м. Но я могу ошибаться. Проверь, пожалуйста.
Если вдруг – ну вдруг – ты уже перестал заниматься всякими глупостями, открыл пивной ресторанчик и стал благопристойным бюргером, то удали моё письмо, не читая, а потом удали свой почтовый аккаунт, сожги свой компьютер и развей пепел по ветру. Но если ты дочитал до этого места, то – руку даю на отсечение – ты уже сделал вывод о том, правильно ли я расшифровал надпись на жетоне, и не сможешь мне отказать в моей просьбе. Тем более что я уже пообещал тебе за помощь кучу денег. Они для вас с Мартой будут не лишними. Привет ей передавай.
Клёст
Сволочь, которая до сих пор называет себя твоим другом».
