style="font-size:15px;"> Мальчику стало смешно. Кажется, бабушка вообразила, что он впал в детство и играет с ней в прятки. «А кстати, – вдруг осенило его, – совсем неплохая идея. Вот если бы я не нашел сейчас ключ, можно было бы действительно спрятаться. Бабка подумала бы, что я ушел, и расслабилась. Кому охота в пустой квартире запирать дверь своей комнаты. Ну а потом она села бы на кухне, а я – к ней, и цап-царап кассету. А с кассетой – на лестницу. Ну а дальше можно изобразить, будто я уходил и вернулся. А если от нее действительно сейчас в шкаф спрятаться? Конечно, не для дела, а просто так, чтобы потом посмеяться».
Он собирался исполнить задуманное, когда раздались три звонка. Это пришли с работы родители.
Усевшись за письменный стол, Иван превратился в слух. Бабушка прошла из кухни к двери. Едва впустив дочь и зятя в квартиру, она начала жаловаться:
– Это просто какое-то форменное безобразие! Ваня совсем отбился от рук! Удрал на ночь глядя, ничего мне не сказав.
– Как это удрал? – с тревогою переспросила Инга Сергеевна.
– А как, по-твоему, удирают? – мелодраматически произнесла Генриетта Густавовна. – Просто собрался, и поминай как звали. А мне даже словом не обмолвился, что уходит. Я для него теперь – пустое место. Это все вы, Константин, виноваты.
– Я? – с ходу завелся отец Ивана. – При чем тут я?
– При том, что не научили его уважать старших, – усилила пафос Генриетта Густавовна. – Вот и пожинайте теперь плоды своего воспитания.
– Мама! – строго прикрикнула на нее Инга Сергеевна.
– Генриетта Густавовна, – с подчеркнутой вежливостью произнес Константин Леонидович. – Вероятно, мы с Ингой воспитываем Ивана не идеально. Однако в данном случае мы, видите ли, были весь день на работе и только что явились домой. И вот, позвольте узнать, вы-то куда смотрели, когда наш сын, а ваш внук собрался на ночь глядя уходить?
Пуаро понял: страсти накалились и, во избежание крупного семейного конфликта, пора выходить из засады.
Состроив удивленную и одновременно совершенно невинную физиономию, он резким движением распахнул дверь своей комнаты и осведомился:
– Что за шум, а драки нет?
Ярко-рыжая шевелюра на голове Константина Леонидовича мигом встала дыбом. Генриетта Густавовна зачем-то сняла очки, а затем, снова надев их, уставилась на Ивана. И лишь Инга Сергеевна нашла в себе силы произнести:
– Так он, оказывается, вообще дома? Мама, зачем ты сказала, что он ушел?
– Но его действительно только что не было дома, – начала оправдываться Генриетта Густавовна.
– Галлюцинации, – тихо, но выразительно произнес Константин Леонидович.
– Что вы сказали? – не расслышала теща.
– Да так, ничего. Мысли вслух, – уклончиво отозвался Константин Леонидович.
Холмский-младший не удержался и фыркнул.
– Ладно, раз все в порядке, пойдем, Костя, переодеваться, а потом ужинать, – поспешила
