и перемазанные травой.
– Ты что же, без перчаток полешь? – спросил я.
– Да… Собиралась в суматохе, взять забыла. Да ладно – мне же не на арфе играть, в конце концов.
– У меня в рюкзаке есть перчатки, – сказал сидевший рядом с нею Славка. – Захватил на всякий случай. Если забуду, вечером напомни – я тебе отдам.
– Спасибо, мальчики! – улыбнулась Катя.
Вика, которая почему-то всегда садилась рядом со мной, вздохнула.
Люда не прореагировала.
Эта секретарша вообще оказалась странной девицей.
С первых минут общения стало ясно, что она одновременно невероятно глупа и непомерно высока в мнении о себе. Было видно, что ее не волнует в жизни ничто, кроме своего залакированного начеса да тщательно накрашенных ногтей. Как ни странно, и прическа и ногти сохранялись у нее в неизменном состоянии. Вероятно, дело было не в перчатках и не в аккуратном купании; я не сомневался, что Люда проводит немало времени, каждый день по несколько раз обновляя свой внешний вид. Хотя я не понимал, зачем ей это надо.
При всей своей терпимости, я просто на дух не выносил таких пустышек. И здесь в колхозе лишний раз не взглянул бы на эту Люду, если бы не одно обстоятельство, которое воздействовало на меня помимо воли.
В первый же вечер, когда после еды все разделись и пошли обновлять речку, оказалось, что у Люды белый купальник. Я даже решил, что она забыла в городе пляжный костюм и теперь бесстыдно ходит прямо в нижнем белье. Но присмотревшись – смущаясь двусмысленной ситуации, пытаясь отвернуться и все-таки будучи не в силах справиться с собой – я понял, что это именно купальник: цветные лямочки, тесемочки, и даже сверкающий, как натуральное золото, замочек в виде ромашки между ее худых лопаток говорили, что изделие предназначено для всеобщего обозрения. Но ткань его была не просто белой, а какой-то невероятно тонкой, просвечивающей, как папиросная бумага; я раньше такой никогда не видел. Спереди на Люду невозможно было смотреть, не краснея: обтягивающий ее материал ничего не прятал. А лишь подчеркивал круглые контуры ее сосков, и темное туманное пятно плотно скученной, наверняка очень пышной растительности в нижней части ее живота…
Это заметили сразу все. Саша-К хмыкнул, ничего не сказав. Володя пробормотал что-то осуждающее, а потом, отойдя подальше сплюнул и выматерился в полный голос. А Костя с Аркашкой буквально пожирали ее глазами.
Особенно привлекало их Людино купание. Купалась она тоже не как все: не плескалась и не ныряла, а медленно и величественно, словно королева на отдыхе, переплывала по кругу на спокойном месте, старательно держа над водой свой драгоценный начес. А неподалеку, делая вид, будто не смотрят на нее, тщательно бултыхались мужики, которые старались под любым предлогом оказаться поближе.
Потому что в момент выхода из воды Люда оказывалась хуже чем голой. Мокрая ткань никуда не девалась, но, намокнув, делалась
