травивший ядохимикатами просторы целинных полей.
Грейфер прекрасно помнил это главное открытие своей жизни. Не жутковатую радость высоты, не крошечные фигурки людей, и не узкие полоски всходов. Его переполнило ощущение полета – точнее, нахождения в самолете. Которым можно управлять, то есть лететь самому.
Конечно, управлял самолетом сидевший в передней кабине летчик, но Грейфер видел его движения и скрипучие перемещения тросов, которые в «По-2» тянулись поверх обшивки – и понимал, что самолет направляется рукой человека. Это было столь потрясающе, что он захлебывался от нахлынувшего со всех сторон счастья. И чувствовал, как само существование наполняется новым смыслом.
Вероятно, было в нем от рождения нечто, подспудно стремившееся к небу. Недаром же этот, лишь слегка знакомый с отцом дядя Шура запросто взял его покататься и даже не стал – как сделал бы любой разумный взрослый человек! – намертво привязывать к сиденью. Просто посадил в заднюю кабину, надел ремни, укоротив их до предела, и велел сидеть, держась за железные части, и не высовываться наружу.
Этот полет решил всю оставшуюся жизнь Грейфера.
Что казалось весьма странным с точки зрения родственников: среди Грейферов никогда не имелось тяги к технике. Семья была естественнонаучной и гуманитарной; сам отец Грейфера – агроном, – как истинный интеллигент, не мог вбить в стенку гвоздя, не отшибив при этом палец. И уж конечно, никто не помышлял о такой строгой и воинственной профессии, как летчик. Тем более, что даже тогда, через пятнадцать лет после смерти Сталина, семья продолжала по инерции жить в страхе прежних времен, когда все немцы находились под контролем и имели обязанность регулярно отмечаться в органах НКВД.
Маленького Грейфера это не волновало.
В девять лет он уже знал, что будет именно летчиком. Чего бы это ему ни стоило.
Он пошел в авиамодельный кружок местного дома пионеров; он упросил родителей выписать ему журналы, касающиеся авиации; он жадно ловил все, что хоть в малой мере было связано с самолетами.
Он бы записался и в аэроклуб, но на беду в городе не имелось даже популярной в те годы парашютной вышки.
Но тем не менее, с головой уйдя в страсть – которой умные, но недальновидные в своей интеллигентской зашоренности родители прочили не более полугода – он не забросил школу.
Он знал, что будет поступать в училище военных летчиков, и слыша от отца и матери, что в СССР нельзя рассчитывать на нормальное отношение к немцам, приказал себе сделаться круглым отличником, чтобы иметь хороший аттестат и облегчить поступление. Это была его первая настоящая задача.
Впоследствии упорство в достижении цели стало одним из главных его качеств.
Валерий Грейфер окончил среднюю школу не просто отлично, а с золотой медалью – пропуском в любое учебное заведение.
Классный руководитель настойчиво рекомендовал ему идти в университет, учиться на математика или физика, чтобы владеть авиацией на самой высокой
