Тошнотворный запах изо рта, скусластое, смуглое от природы лицо с узким разрезом глаз – типичные черты гоблина из местных. Не воин. Даже из такой уязвимой позиции его легко обезоружить голыми руками. Только это ничего не даст.
Узник судорожно сглотнул, скребанув заросшим кадыком по занозистой поверхности дубинки. Интересно, это провокация или личная инициатива? Плотно на него уже давно не давили, наверное, с тех самых пор, как он починил Хозяину счетчик. С другой стороны, то, что происходит сейчас, еще не выглядит как серьезная неприятность. Молчание подзатянулось. Хотел бы чего сказать, так ведь дубинка давит – не вякнешь. Каторжанин сменил взгляд с покорного на панический – последним средством демонстрации униженности могли стать разве мокрые штаны.
– Не можешь нормально работать – быстрее кайлом двигай! – Удовлетворенный гоблин выдернул свое орудие, обжигающе полоснув шершавой поверхностью по коже, и толкнул ногой в грудь.
Узник опрокинулся навзничь, стараясь при этом не попасть спиной на обломки породы.
– Быстрее, крыса!
Каторжанин проворно вскочил, подхватил инструмент и принялся истово колотить в стену. Быстрее так быстрее, нашел чем пугать – молотом приходилось махать сызмальства, а уж он потяжелее кирки будет. Дрей Палыч, царство ему, такой темп задавал – за день работы у горна семью потами килограмм живого веса сгонял. Тогда не жаловался.
Вот и теперь довелось гранит грызть, только не тот, что учитель заставлял. Тектонику породы ощущать для работы полезно, но ради этого талисман глушить не стоит. К тому же за производительность лишний черпак похлебки все равно не полагался. А если бы гоблинам выработка нужна была, они б в пару видока нашли, хоть с завалящей чуйкой. Работали бы как в кузнице – видок точки указывал бы, а узник со всей дури глыбы ворочал.
– Клянусь Одином и Зеленым Небом в придачу, – подал голос наблюдавший за действиями каторжанина надсмотрщик, – после смены скажешь десятнику, что заслужил наказание.
А гоблин не так прост, как казался. Узник только скрипнул зубами – похоже, переиграл. Почему-то думалось, что по новой прессинг начнется позже – когда человек полностью надорвется.
Насколько произошедшее меняло планы? Надо анализировать. Охранник в конце зачем себя проявил? Может, это ровным счетом ничего не значило? Хотелось бы в это верить, если бы не ноющее предчувствие – неспроста. Или все-таки здоровая паранойя уже перерастает в активное безумие?
Вопросы, поиск ответов на которые не разминает ум, – лишние.
Когда надсмотрщик ушел, коллеги по обе стороны слегка расслабились, а узник вложил всю свою жажду ответов в удар такой силы, что отколовшийся внушительных размеров обломок чуть не отдавил ему ноги. Ноги стоило беречь – сегодня по пяткам и так достанется. Не били его тоже давно, забывать стал, каково оно – лежать в жестких, отполированных тысячами тел колодках и очумело визжать после каждого соприкосновения палки толщиной
