начинали разговоры о том, что пора ему найти себе работу подостойней и девушку побелее. Они мечтали о внуках, таких же длинноногих и рыжеволосых как Трэвис, и сватали ему дочку то одних ирландских знакомых, то других. Но Трэвис сопротивлялся, и мистер и миссис О’Нил морально готовились к дню, когда обожаемый сын приведет к ним в качестве невесты свою темнокожую начальницу.
Трэвису лучше, чем кому бы то ни было известно, что этот день никогда не наступит. И он довольствовался тем, что мог видеть Ягодку каждый день и трудиться ради процветания ее дела.
Несколько раз в день Трэвис обходил ресторан и смотрел, все ли в порядке. Ничто не ускользало от его внимания: плохо заточенный нож на кухне, оторванная пуговица на ливрее швейцара, поникший цветок на столе в главном зале. Трэвис знал ресторан не хуже Ягодки, знал, что ему на пользу, а что во вред. Компания, которая расположилась сегодня за центральным столиком, к пользе явно не имела никакого отношения. Пятеро наглых юнцов – так сразу охарактеризовал их Трэвис, хотя вряд ли хоть один был младше его. Однако ему, в отличие от них, в голову не приходило напяливать на себя яркие тряпки и кожаные штаны и гоготать в приличном месте, словно стадо гусей!
Трэвис подошел к большому, во всю стену, окну и посмотрел на стоянку возле ресторана. Неприятное предчувствие усилилось. Два автомобиля, каждый стоимостью больше годового жалования Трэвиса, были припаркованы кое-как, перегораживая выезд другим машинам. Уточнять, кому они принадлежат, не было необходимости. Полное пренебрежение правилами и высокомерное отношение к людям были видны с первого взгляда, будь то привычка парковать машину или манера разговаривать с официантом.
Принимать у них заказ не повезло Дюку, человеку мягкому и доброму. Он почтительно склонился над столиком с блокнотом, но Трэвис видел, что бедняге не по себе. Юнцы вели себя развязно и вызывающе.
Особенно усердствовал один, с дурацкой смоляной прядкой, закрывающей глаз. Он сидел развалившись на стуле так, как никто до него не сидел в «Джеффро», еле цедил слова, заставляя бедного Дюка переспрашивать снова и снова, постоянно отпускал шуточки. Трэвис стоял далеко и суть шуточек не улавливал, но, судя по хохоту, которым каждый раз разражались его друзья, и по лицу Дюка, становившемуся все бледнее и бледнее, шутки были не из ряда милых.
На компанию в центре уже начали оглядываться другие посетители, и Трэвис с тоской подумал, что, возможно, придется привлекать охрану. Такого не случалось ни разу за все время работы «Джеффро» и уж тем более не должно было случиться сейчас, когда за ресторан отвечает он…
Трэвис еще раз боязливо взглянул на дорогие машины за окном. Сам с собой он был честен. Как бы ни возмущало его поведение этих людей, идти им наперекор ему совершенно не хотелось. Оставалось надеяться, что они пошумят немного, съедят свою еду и уберутся восвояси.
Надежд не оправдалась.
– Придурок, кем ты себя считаешь?
Трэвис в панике обернулся. Парень с черной
