прервать учебу.
Горьким было возвращение в ненавистный дом. Но миссис Кордейл поступила на редкость мудро. Она не стала ни в чем упрекать блудную дочь, взяв на себя роль снисходительной, милостивой королевы. Только один раз мать и дочь вновь серьезно повздорили. Это произошло, когда Карен, опять ни с кем не посоветовавшись, устроилась медсестрой в окружной госпиталь.
– Я должна практиковать хотя бы то, на что мой диплом дает мне право, – спокойно пояснила она. – Раз я пока не доучилась до хирурга, я буду работать рядом с настоящими врачами и учиться на практике.
Миссис Кордейл лишилась дара речи. Значит, девчонка планирует продолжить эту несчастную учебу? И что она забыла в этой отвратительной больнице? Но Карен была непреклонна. Миссис Кордейл побушевала и перестала. Тем более что сейчас им очень были нужны деньги. Энни, их экстравагантная и смелая Энни, связалась с каким-то негодяем, который потратил почти все ее накопления, а потом без зазрения совести бросил бедняжку. От дома с оранжевыми занавесками пришлось отказаться. На некоторое время Энни переехала к матери, чтобы прийти в себя после предательства родного человека, а заодно сэкономить оставшееся. Работать она отказывалась по причине душевного расстройства, поэтому миссис Кордейл была на седьмом небе от счастья, когда Карен принесла домой первую зарплату. Больше к неподобающему занятию младшей дочери она не придиралась.
Но это не значит, что жизнь Карен стала легче. Миссис Кордейл, похоже, совсем забыла, что Карен не маленькая девочка, а вполне взрослая двадцатичетырехлетняя женщина. Замечания и нотации преследовали Карен днем и ночью, и нигде не было ей спасения.
Она слишком поздно приходит домой! Она неэкономно расходует зубную пасту! Она купила себе совершенно неприличные брюки! Вчера ей звонил какой-то подозрительно вежливый мужчина; чтоб она не смела общаться с подобными личностями!
Соседи были под стать. За время учебы Карен они свыклись с мыслью о том, что большой город – это рассадник всевозможного разврата и что Карен нахваталась за эти годы только дурного. Сейчас девушка чувствовала, что за ней постоянно наблюдают, и самые невинные поступки истолковывают не лучшим образом. Проще всего было бы уехать куда-нибудь подальше, но здесь был ее дом и любимая работа. И Карен терпела…
– Мама, я же хочу есть.
Ссоры с матерью из-за ее поздних возвращений происходили очень часто. Было лето, пора отпусков, и Карен приходилось работать за двоих. Но миссис Кордейл упрямо не желала понимать этого. Даже дополнительный заработок дочери был не способен смягчить ее.
– Ты испортишь себе желудок, – настаивала она, и Карен с вздохом отложила бутерброд. – Я приготовлю тебе что-нибудь горячее.
Карен чуть улыбнулась. В этом была вся мама. Вначале надо накричать, показать, кто в доме настоящая сила, а потом можно сжалиться над провинившимся.
– Хочешь яичницу? – Миссис Кордейл уже повернулась
