играя в карты.
– Никаких ошибок, шериф! Я не собираюсь искать новых приключений. Я пришел с миром. – Он немного помолчал, глядя на Ониона. Тот кивнул, сохраняя на лице подобающую случаю серьезность. – Но, несмотря на все мои старания, – продолжил Герцог, – кое-кто в городе собирается потревожить мой сон, а заодно и сон остальных. Не так ли?
Шериф не ответил, якобы занятый сворачиванием самокрутки.
– Садись, – сказал он, когда Герцог отказался от предложенных бумаги и табака.
Гость взял стул и уселся в дальнем углу комнаты. Здесь никто не мог зайти ему за спину или увидеть через окно. Онион наблюдал за его маневрами с острым вниманием. И вдруг, опустившись в кресло, резко спросил:
– Сколько тебе лет, Морроу?
– Меня абсолютно не раздражает прозвище Герцог, – беззаботно рассмеялся парень. – Вам не стоит утруждать себя, называя меня Морроу. А сколько мне лет? Достаточно, чтобы голосовать.
– Это мне и так понятно, – попытался улыбнуться шериф.
– В мае прошлого года стукнуло двадцать один.
Онион на секунду задумался:
– О Боже!
– Нехорошо, шериф, это вы должны были знать.
– Да. Но… Герцог, сколько жизней ты прожил за последние семь лет?
– Вы имеете в виду последние четыре года? Три года в тюрьме я не считаю жизнью.
Его улыбка заставила шерифа побыстрей закурить и отгородиться от собеседника стеной дыма. За таким иллюзорным барьером он почувствовал себя немного лучше.
– Неужели было так плохо? Мне казалось, с тобой обращались достаточно хорошо. Тебе скостили год, не так ли?
– Конечно. Начальник тюрьмы простил меня. Однако за решеткой никогда не бывает хороню. Общение с камнями не очень веселая штука.
Шериф уселся поудобнее.
– Полагаю, ты прав. Особенно если вспомнить свободу, которую ты имел до этого и которую имеет не всякий. Мне кажется, тебе было очень трудно.
– Эти три года стали для меня тридцатью, – холодно пояснил Герцог. – Вот и все. – Затем наклонился вперед и снял шляпу. – Посмотрите!
Его голова оказалась в пятне света от лампы. Онион с изумлением отшатнулся. Черные волосы Герцога покрылись густым налетом седины, а на ярко освещенном лице стали отчетливо видны морщины. Достаточно, чтобы вздрогнуть от ужаса. Шериф откинулся на спинку кресла, сделал глубокую затяжку и прочистил горло. Разговор начинал действовать ему на нервы. Что Герцог хочет от него? Зачем эта затянувшаяся мягкость? Где его прежние наглые и оскорбительные манеры? Где горящие глаза, язвительная усмешка, резкие слова? Герцог волшебным образом переменился. Только улыбка осталась прежней – грустной, суровой, медленной.
– Я показал вам это, чтобы вы смогли хоть что-нибудь понять.
– Слушаю тебя, Герцог.
– Я хочу уйти.
– Хм?
– Игра окончена, шериф. Собираюсь начать новую жизнь.
Онион
