смирно и приветствовал флаг. Если это не помогало, он грохотал угрозами – он уедет, он найдет монарха, который оценит его.
Почти всегда это срабатывало. Иногда нет – потому что монарх и его оружейник были не одни. Неистовые волны и пересекающиеся потоки бурлили вокруг Потсдама и Эссена, толкая их то в одну, то в другую сторону и напрягая их связь. У Альфреда было мало провалов, но стоявшие за ними причины весьма существенны. Первая – чисто техническая: для первопроходца это естественно – сбиваться с пути. Вторая заключалась в прусской армии: Крупп был не единственным человеком, который был необходим королю для осуществления его грандиозных замыслов, а высшие военные чины все еще оставались верны своей любимой бронзовой артиллерии. Эти две причины – его ошибки и консерватизм офицеров – привели к перебранке с бароном фон Рооном, военным министром. Еще в последние недели регентства Вильгельма Альфред решил создать пушку, заряжающуюся с казенной части – революционная мысль. Его идея нарезных стволов оказалась достаточно скандальной и фактически была отвергнута; после испытательной стрельбы армия выдвинула условие: если в числе 312 его орудий будут и нарезные, их быстро возвратят. Теперь он предлагал заряжать свои стволы с тыла. Хороши шутки – так расценил это офицерский корпус.
Он обращался к Пруссии с упрямыми просьбами закупить пушку. Казенная часть, объяснял он, будет закрываться с помощью клина, и он хотел получить пятнадцатилетний патент на это изобретение. Прошение дошло до письменного стола Роона, о котором следует сказать несколько слов, поскольку ему предстоит сыграть ключевую роль в будущей истории династии Круппов. Усатый, упрямый и придирчивый начальник, на которого смотрели как на напыщенное ничтожество; один полковник записал в своем дневнике: «Господи, избавь нас от наших друзей!»
Как стратег Роон, по-видимому, стоит примерно на том же уровне, что и Бисмарк; однако как комедиант он занимает гораздо более высокое место. В своей книге «Немецкий Генштаб» Вальтер Гёрлиц описывает его как «гору-человека, чьи синие глаза и агрессивно топорщащиеся усы представляют стереотип прусского сержанта». Он и на самом деле любил называть себя «сержантом короля». Окружающие, однако, называли его не такими именами и, стремясь отличить его от других членов его семьи, говорили о нем как о «негодяе Рооне». Конечно, он был груб с владельцем концерна в Эссене. Он использовал прошение Альфреда в качестве туалетной бумаги и рассказал об этом коллегам по офицерскому корпусу.
Один из них передал это Альфреду, а тот потребовал вмешательства короля. К сожалению, Вильгельм не мог этого сделать. Его вульгарный военный министр был необходим ему точно так же, как и его оружейных дел мастер, потому что Роон в своем роде был гением; разрабатывая систему железных дорог, он совершенствовал план быстрой мобилизации, который бы обесценивал численное превосходство потенциальных противников Пруссии. Более того, у Вильгельма
