казались сокращенными символами речевых оборотов; другие были защищены от праздного любопытства случайных читателей своим замысловатым начертанием – они имели многочисленные завитки и были переплетены друг с другом, как ветви виноградной лозы. В то же время жрец рассказал мне о необходимых и обязательных условиях, которые должен был выполнить кандидат в посвящение. Я не терял времени зря и даже с еще большим рвением, чем требовалось от меня, принес все необходимое (либо сам, либо это сделали за меня мои друзья). Затем жрец провел меня в сопровождении преданных слуг богини к ближайшим ваннам. Он сказал, что, согласно обычаю, я должен был совершить омовение в ванной, предназначенной для неофитов, после совершенной ими молитвы, после чего он должен окропить меня водой и, так сказать, «очистить» меня. Затем он отвел меня обратно в храм и, когда две трети дня были уже позади, указал мне место у ног самой богини. Все это слишком возвышенно, чтобы я мог выразить это словами: верховный жрец повелел мне перед всеми присутствующими в течение десяти дней не вкушать никакой животной пищи и не пить вина.
Я соблюдал все эти предписания со строжайшим рвением, и наконец пришел день моего посвящения. Солнце клонилось к закату, неся с собой вечер, когда, о боже, меня окружили толпы посвященных, каждый из которых, после совершения соответствующих обрядов, преподнес мне свои дары. Наконец всех непосвященных удалили и меня облачили в плащ из грубого холста, который не носил еще ни один человек. Жрец взял меня за руку и повел меня в святая святых храма.
Если же ты, дражайший читатель, жаждешь знать, что было позже сказано и сделано, то умерь свой пыл. Я бы поведал об этом, если бы имел на это право, а ты бы знал это, если бы тебе это было дозволено. Но и мой язык, и твое ухо были бы повинны в тягчайшем грехе, если бы я удовлетворил твое любопытство. Я знаю, что тебя терзают священные желания, и я не буду долее мучить тебя. Слушай же и знай: все, что я скажу тебе, – чистая правда. Я достиг рубежей смерти, переступил порог Прозерпины и вновь вернулся на землю, пройдя все стихии. Я видел, как на исходе ночи ярко сияет солнце, я поднялся до чертогов Бога вверху и внизу и лично вознес им молитву. Имей в виду, я сказал тебе о вещах, которые (хотя ты и слышал их) ты не имеешь права знать.
Поэтому я буду говорить только то, что без греха может быть сказано непосвященному. Когда пришло утро и все обряды были совершены, я вышел вперед, одетый в двенадцать священных одежд, которые носят все посвященные. Это священные одежды, но никакие тайные узы не запрещают мне рассказывать о них, потому что многие с тех пор видели меня в этих одеждах. В самом центре храма перед образом богини стоял деревянный пьедестал, куда по велению жреца я поднялся одетый в платье, которое, хоть и сшитое из простого льна, было так богато украшено, что я оказался в центре внимания всех присутствующих. Драгоценная накидка ниспадала с моих плеч на спину, прямо до колен, и я был украшен фигурами животных, вышитыми разными цветами. Там были змеи Индии, три гиперборейских
