видно будет.
Девочка бесшумно отступила и скрылась в дальней комнате, обдумывая услышанное.
– Ир! Иринка, подожди!
Был конец мая, и девочка бежала из школы к остановке – Зоя Семеновна обещала показать ей что-то новенькое. Ирка торопилась и даже не услышала, что сзади ее громко зовут.
К тому же по имени одноклассники обращались к ней редко, все больше звали Лебедой – от фамилии «Лебедева». Поэтому девочка обернулась только тогда, когда ее уже почти догнали. Перед ней стоял запыхавшийся Костя Лапин и белозубо улыбался:
– Зову тебя, зову! Думал, ты в наушниках.
– Нет… – чуть удивленно ответила Ира. Костя никогда прежде не заговаривал с ней первым, и совсем удивительным было то, что он бежал за ней. – У меня нет наушников. Я не слушаю музыку.
– А зря! Слушай, мы сейчас идем классом в парк, типа отметить конец этой каторги… – Костя махнул рукой в сторону школы. – Хочешь с нами? Ваши тоже идут – Гаврилова, Сенежкина и еще кто-то.
Ирка смотрела на Лапина, раздираемая противоречивыми эмоциями. Она очень хотела, чтобы однажды все случилось именно так – он догнал бы ее и куда-нибудь пригласил. Но Зоя Семеновна, и ее «новенькое», и дед, который обязательно взглянет разочарованно, хоть ничего и не скажет…
– Извини, Костя. – Она с сожалением покачала головой. – У меня сегодня дела. В другой раз, хорошо?
– Ир, другого раза может и не быть, – проронил Лапин. Парень не ожидал отказа и не хотел быть предметом шуток приятелей, видевших, как он рванул за Лебедой.
Ирка бросила на него взгляд, в котором что-то промелькнуло: не сочувствие, не сожаление, но что именно – Костя не понял. Пожала плечами:
– Значит, не судьба.
– Сегодня с тобой позанимаюсь не я, – с порога удивила ее Зоя Семеновна. – Проходи, Веруня ждет.
Веруня сидела на диване – не женщина, а глыба, с мощной шеей и выпирающим вперед животом, – и звучно хохотала, слушая радио. Ирке показалось, что от ее смеха даже потолок сотрясается, ходит волнами, как выбиваемое одеяло. Огромная, избыточная, громкоголосая женщина, на фоне которой и Зоя Семеновна, и сама Ирка казались крошечными.
– А-а, это ты наша девочка! – воскликнула Веруня, выключая радио. – Ну здравствуй, здравствуй. Иди сюда, моя радость! Иди сюда, моя крошка!
Толстуха повелительно похлопала рядом с собой по дивану.
У Ирки возникло ощущение, что она – собачка, которую подзывает любвеобильная хозяйка. Оно только усилилось, когда Веруня заставила ее открыть рот и несколько раз высунуть язык. Ирка скосила глаза на Зою Семеновну, наблюдающую за этим действом издалека, и постаралась, чтобы в них читался вопрос.
Но на него ответила не хозяйка, а гостья.
– Связочки-связочки… – пробормотала она. – Горлышко нужно тренировать.
И вдруг запела – высоким, необычайно сильным голосом:
– А-а-а-а-а-ве Мари-и-и-ия…
