style="font-size:15px;"> До Пустошки добираемся сравнительно быстро, а затем опять начинается мучительная качка. Проклятия, слетающие с наших уст, совсем не помогают. Разве что на сердце становится легче.
Через час машина снова приближается к сосновому перелеску. Поглядывая на Густеля, я понимаю, что он тоже думает о мертвой лошади. Вдруг раздается скрип, автомобиль заносит, он сползает передними колесами влево и останавливается. Густель резко жмет на тормоз и глушит мотор. Что случилось?
Мы вылезаем из машины и оцениваем повреждения. Полетела передняя рессора. С левой стороны сломан второй главный рессорный лист. Вот это подарочек посреди России, прямо скажем.
Что теперь делать? Я лезу под автомобиль, принимаю необходимое положение и, оглядывая снизу все это хозяйство, думаю: наверняка что-то еще можно исправить! В конце концов, не загорать же здесь в ожидании помощи. Надо ехать дальше, но с такой поломкой не поедешь – главная рессора, на которой висит колесо, тоже сломается. Переднее левое колесо слетело со своего основания. Починить? Ясное дело. Как же иначе?
– Густель, – зову я, – неси сюда домкрат. Поднимай кузов с левой стороны, я хочу получше разглядеть передние рессоры.
Он подставляет снизу домкрат и приподнимает кузов. Ага, все ясно! Нужно каким-то образом закрепить рессорное соединение. Сломанную рессору мы спокойно вставляем обратно. Вопрос только в том, как ее закрепить. Может быть, каким-нибудь стволом, деревянной балкой?
Тут я вздыхаю с облегчением:
– Дружище, у нас ведь есть шина и проволока?
– Конечно, господин капитан, – отвечает Густель.
Вот оно, спасительное решение! Вместо шин мы используем рукоятки пневматических шин, закрепляя их двойными проволочными петлями. Для страховки на случай резких толчков над листовыми рессорами еще прикрепляем кусок дерева. Когда все сделано, Густель убирает домкрат. Порядок. Автомобиль стоит вроде бы прямо, управлять можно.
Итак, мы едем дальше, ползем медленно и осторожно, со скоростью лесной улитки. Машина снова приближается к песчаной насыпи и роковой яме. Остановка. На этот раз нам приходится подкладывать сосновые ветки в самых опасных местах. Почти задевая боками деревья, Густель проскакивает через насыпь и с размаху выезжает на знакомую дорогу.
И вот опять развилка. Мы ничего не говорим, не переглядываемся. Каждый лишь с надеждой думает про себя: может быть, кобылу уже похоронили? Но ее даже не присыпали. Это ощущается по сладковатому трупному запаху.
Из бесформенно раздувшегося трупа с торчащими ногами тем временем вышел газ. Тело кобылы лопнуло и сжалось. Нам не по себе.
– Не останавливайся, поезжай дальше, скорей.
Темнеет, время поджимает.
В ночь на 2 августа мы добираемся до лазарета. Повсюду идут операции. Хирурги стоят за своими столами. Раненые прибывают бесконечным потоком.
Четыре часа утра, светает. Мы по-прежнему
