«доппельнаме»,[6] расположено на дороге, ведущей в город Холм, где прорывается вперед ударное звено нашей армии. Дивизии прокладывают себе путь через необъятные лесные просторы. Повсюду болотистые чащи. Никому не известно, что нас здесь ждет.
Погода сегодня великолепная. Мы с Густелем едем по главной дороге. И под вечер добираемся до небольшого лагеря посреди леса.
Переполненный лазарет лихорадит. С ближней линии фронта непрестанно подвозят новых раненых. Несколько секунд я наблюдаю за работой хирургов в операционной. И вдруг замечаю, что один хирург, худощавый северянин, страшно мучается. Он мертвенно-бледен, то и дело прерывает работу. Весь лоб в испарине. Я незаметно привожу себя в порядок и подстраиваюсь к нему.
– Доктор, ступайте отдохните, я продолжу операцию, – говорю я потихоньку.
С благодарностью он смотрит на меня, затем пулей мчится в туалет. Все та же история.
До полуночи оперируем без перерыва. Долгожданная пауза. На рассвете подвозят еще пятьдесят раненых. Под Холмом наша армия переходит к обороне и по обеим сторонам ударного клина укрепляет защиту, чтобы отгородить опасную болотистую местность. Расстояние между нашими соседями справа и слева составляет теперь около семидесяти километров. Это не слишком успокаивает. Похоже, такие пустяки в армии уже никого не беспокоят. Какая разница по сравнению с тем, что было раньше!
Все следующее утро мы посвящаем переломам; с ними дело обстоит из рук вон плохо. Это просто счастье, что я захватил с собой натяжные тросы и скобы Киршнера в достаточном количестве. Теперь, на примере пятнадцати переломов бедра и голени, можно продемонстрировать, как работает моя техника для иммобилизации и вытяжения конечностей. Кроме того, по быстрому улучшению общего состояния, нормализации температуры, исчезновению болей младшие коллеги могут убедиться в благотворном воздействии правильного вправления костей.
Вечером мы с одним врачом ускользаем ото всех в небольшую деревушку, где находится великолепная церковь. Уже издали сквозь ветви деревьев мелькают ее охристые стены. Мы заходим внутрь и замираем в безмолвии, пораженные великолепием алтаря, богато украшенного позолоченной резьбой, и бесчисленными иконами, выполненными в стиле новгородской школы. Все росписи сделаны в XIII–XIV веках. На прекрасных деревянных картинах изображен труд монахов, библейские сцены в своеобразных насыщенных тонах: коричнево-желтом, оливково-зеленом, красном и черном… Можно увидеть и примитивные изображения, символы веры и глубокой мистики. Эти образы напоминают мозаику Равенны.[7]
Мои пальцы скользят по обломку позолоченного изразца, на обратной стороне которого еще можно различить и нащупать борозды, оставшиеся от инструмента скульптора. Церковь опустела, двери распахнуты настежь, окна заколочены, многие ценные иконы уже наверняка украдены.
Воскресное утро. На рассвете под открытым небом в полевых условиях начинаетс�
Равенна – город в Северной Италии, знаменитый своими памятниками раннехристианского искусства.
