будь добр, сбегай за сумкой с инструментами, она в квартире рядом с моими вещами. Быстро, Густель, дело очень срочное.
Он убегает и спустя две минуты уже несется обратно с сумкой.
– Что-нибудь еще, господин капитан?
– Ничего, Густель, спасибо. Держи за меня кулаки, будет трудно.
Какую-то долю секунды он смотрит на меня своими ясными глазами охотника. Он понял, в чем дело.
С инструментами я бегом мчусь в лазарет, в операционном зале передаю их фельдфебелю, чтобы прокипятил.
Мы вынуждены оперировать Франца, перевернув его на живот, подложив под грудь подушку и немного свесив голову вниз. Я укладываю его. В операционной встречаю доктора Генриха и доктора Бауэра.
– Что с освещением, есть ли у нас хотя бы приличная бестеневая лампа?
Доктор Генрих пожимает плечами. Насколько ему известно, лишь немногие недавно сформированные подразделения медицинской службы имеют в своем снаряжении транспортируемые бестеневые лампы. Для сложных случаев они каждый раз используют саперный прожектор, закрепляя его на треножной подставке.
– Так уж и быть, на этот раз опять воспользуемся прожектором.
Дренажного прибора, который значительно облегчил бы операцию, у нас, конечно, тоже нет.
Постепенно до меня начинает доходить, в каких условиях вынуждены оперировать наши полевые врачи, сколько всего им не хватает. Сидя дома, легко морщить нос, видя неудовлетворительные результаты работы военных хирургов.
– Есть вопросы?
Доктор Бауэр спрашивает, какой наркоз применить.
– Никакого! Если поврежден пятый сегмент спинного мозга, раненый не будет ощущать боли до самой середины горла. Что касается верхней части зоны операции, то достаточно местного обезболивания; это я сделаю сам. Кто-то во время операции должен подавать Францу кислород. Это имеет решающее значение. Что-то еще неясно? Нет? Хорошо. Надеюсь, нам повезет.
Через полчаса в операционной все готово. Санитары постарались на славу. Франца укладывают на операционный стол. На стерильных тканях в идеальном порядке разложены хирургические инструменты, в том числе и мои. Я по очереди оглядываю каждый предмет, это успокаивает. В конце концов, операция на позвоночнике – не пустяк. Теперь за дело, только быстрей, быстрей.
Мы моем руки, никто не произносит ни слова, все поглощены предстоящим событием. Что нас ждет – кто знает!
Какое-то время я наблюдаю за Францем, у меня возникает ощущение, что работа его диафрагмы ослабевает. Мы не можем терять время. Наперегонки со смертью.
Стоя у раковины рядом со мной, доктор Генрих трет руки. Внезапно мне в голову приходит мысль, которой я делюсь с ним:
– Мы должны проникать в зону повреждения с крайней осторожностью. Осколок кости мог попасть в канал спинного мозга, даже повредить сам мозг.
По серьезному
