своевременно. Очень практический интерес представляли время от времени поступавшие сообщения о планах касательно создания Балканского союза под руководством Турции. В этом, однако, Турции не хватало решимости действовать, поскольку армия Турции все еще испытывала, со времен балканской войны, глубокое недоверие к болгарам. Сегодня кажется немного странным, что это недоверие не рассеялось от страха возможности захвата русскими контроля над всеми Балканами, что они фактически и сумели сделать к концу войны.
Среди вопросов политического характера самым большим вопросом, конечно, был следующий: в каком направлении возможность начала мирных переговоров выглядит наиболее обещающей? Американский агент побуждал меня попытаться удержать Германию от брани и оскорблений в адрес всего американского. Мне было сказано: если только будет обронено хоть одно дружелюбное слово, такой жест определенно приведет к исследованию возможностей заключения мира. В своей речи на День поминовения героев в феврале 1943 года посол последовал этому совету, и его речь незамедлительно привела к дебатам о шагах к достижению мира в американском сенате.
В марте 1943 года министерство иностранных дел Турции проинформировало посла о том, что архиепископ Нью-Йорка монсеньор Спеллман собирается посетить Турцию и выразил желание поговорить с послом или с его доверенным лицом. Посол предложил мою кандидатуру, но вмешался Риббентроп и запретил встречу.
В апреле 1944 года мне было сообщено моими турецкими друзьями о третьей попытке, как об исходящей от американского морского атташе и бывшего представителя в Австрии и Болгарии Эрла. Поскольку я уже не был полномочен заниматься такими вопросами, ответственность за выполнение этой задачи от имени посла была взята на себя господином фон Лершнером.
На свет вышли различные другие попытки такого же рода – попытка установить контакт со стороны русских, усилия японцев организовать переговоры с американцами и длительный обмен мнениями между русскими и японцами, которые, конечно, не находились между собой до 1945 года в состоянии войны.
Японцев больше всего беспокоило, как бы немцы не начали переговоры с Америкой отдельно от них. Мои старые связи в Америке, где я жил почти 10 лет, были для них бельмом на глазу, и по требованию посла Японии в Турции посол Японии в Берлине Осима пожаловался на меня Гитлеру в марте или апреле 1943 года. Интересно заметить, что в то время никаких последствий этот демарш не вызвал; Гитлер, очевидно, сам был крайне заинтересован в том, чтобы «держать дверь открытой» для переговоров с Америкой, но, к несчастью, он не был способен использовать должным образом предоставлявшиеся ему возможности.
В феврале 1944 года сотрудник моего отделения абвера в Стамбуле вместе с женой бежал к англичанам. Хотя, безусловно, данный факт достоин сожаления, это могло произойти в любой разведывательной службе. Но жена этого сотрудника была дальней родственницей посла, фон Папена, и британская
