высоки каблуки, слишком много непрактичных блесток.
Для трудной дороги человеческого счастья нужно что-то понадежнее, пусть и попроще, и погрубее.
Я посоветовалась с Катериной. В конце концов, она тоже была моей старшей сестрой. Правда, она мало знала о жизни московского полусвета, но много – о жизненной лотерее, в которой так важно вытащить свой выигрышный билетик…
Как я уже говорила, Катя училась в школе весьма посредственно, зато хорошо стряпала и еще лучше шила. Она хотела стать модельером, но провалилась на вступительных испытаниях – ее рисунок оказался ниже всякой критики. Родители уговаривали Катю подождать год, поработать, а потом попытаться еще разок. Но Катя отнесла документы в медицинское училище. Там был недобор, и ее приняли. К всеобщему удивлению, ей понравилось в меде. Она стала почти отличницей. Может быть, ее преуспевание зависело от особенностей характера? Катя не признавала абстрактных знаний, которые приобретаются просто так, для общего развития. Она была девушкой практического склада. А так как она была еще и миловидной, то после учебы смогла найти работу мечты. Вернее, работа мечты нашла ее сама. В лице известного пластического хирурга Беляева.
Беляев, без шуток, был гением. Из разных концов страны к нему ехали дамы, озабоченные формой своих носов и грудей. Столичные львицы объявляли завистливым подругам, что едут подтянуть физиономию в швейцарскую или австрийскую клинику, а сами подавались в глубь страны, к Беляеву. Более того, гражданочки из Европы тоже наносили ему визиты, потому что делать пластику у Беляева им обходилось в разы дешевле, чем на родине. Но, как и всякий гений, Беляев обладал сложным характером и вздорным нравом.
Он третировал медицинских сестер, обзывая их дурындами, сонными тетерями и разинями. Впрочем, начальству он тоже спуска не давал. Беляев виртуозно ругался матом, был не дурак выпить и во время операций имел дурное обыкновение декламировать стихи, да какие! Таких стишков ни в одной хрестоматии не сыщещь – хулиганские вирши Лермонтова, к примеру, или даже срамные оды Баркова. В моменты очень хорошего настроения светило распевало частушки, тоже, как можно догадаться, малопристойные.
Пациенткам причуды хирурга казались милыми и забавными, они их развлекали, а вот персонал, бывало, нервничал. Правда, даже те, кто на дух не переносил обсценной лексики, крепко держались за свои рабочие места – в клинике недурно платили. И нипочем Катерине не попасть на такое доходное место, кабы не случай, бог-изобретатель.
В отделение челюстно-лицевой хирургии, где она проходила практику, Беляева привезли на консультацию. Катя видела из окошка палаты высокого и грузного человека, который медленно выбирался из автомобиля.
У Беляева была физиономия древнего римлянина времен упадка Империи – благородный, но несколько оплывший профиль, саркастически сложенный рот, веселые глаза и основательный нос клубничного оттенка. Когда этот «римлянин» вломился в палату к подопечному Катеньки, она остолбенела. Незнакомец
