отговорки и оправдания для ничегонеделания и откладывания всего в долгий ящик. Друзья, долгий ящик – это гроб. Не стоит хоронить себя и мечты раньше времени. Внутреннюю шмыгу не переспоришь и не нужно тратить на это время и силы. Нужно просто врубить любимый музыкальный трек, который перекричит ее, или надеть внутренние беруши, чтобы немного сбавить децибелы ее сладкоголосицы. Помните историю про сирен, очаровывающих путников своим пением? А чем там дело кончается, тоже помните? Ну вот и знайте, что шмыга потомок тех самых дамочек-киллеров с дипломами консерватории. Короче, поработайте со звуком и идите… пахать! Это то, что решил для себя я. Кроме нас самих, подобные решения никто не волен принять.
Снабдив заряжающий силой постер с Арни не менее мощным девизом Ильича – «учиться, учиться…» (и что-то третье, уже не помню), я сказал себе, что тоже хочу быть уважаемым профессионалом своего дела. Я сказал себе, что тоже хочу добиться успеха. Я сказал:
Шот № 12 I’ll be Бек
Но раз уж у нас с вами был уговор, что все в этой книге будет по чесноку, то признаюсь, что я не сам выбрал свое новое имя. Дело было так…
Однажды ко мне подошел Алекс и сообщил, что меня на служебном входе ждут 27 коробок вина, которые я должен был принять. Не на грудь, а для бара, разумеется. Я немедленно отправился на разгрузку, где меня ждал довольно колоритный с виду персонаж. Представьте себе мужчину среднего роста, одетого в дорогой костюм, который, однако, не мог оттенить его внешность заядлого алкоголика. Окинув взглядом новые бутылки, он плотоядно улыбнулся, обнажив зубы, покрытые винными пятнами. Казалось, что он использовал бокальчики с красным вместо ополаскивателя для полости рта. Нет, это был не разорившийся бывший член палаты лордов, слоняющийся по задворкам мест, в которые раньше он входил через парадные двери. Это был не в прошлом уважаемый, а и поныне глубокоуважаемый Нуно, главный сомелье ресторана Avenue. И этот человек, знавший не только то, что истина в вине, но и винные истины, обратившись ко мне со специфическим португальским акцентом, спросил: «Так ты и есть тот самый „russian bake”»? Мне, конечно, польстило, что слух обо мне дошел и до него, но подобная интерпретация моего имени отдавала на вкус кислыми и землистыми нотами. Возражать я, однако, не стал, а теперь и вовсе благодарен за столь удачно возникший мой звучный псевдоним, с которым я сроднился.
Позже выяснилось, что никто из моих коллег никак не мог выучить мое непривычное для их слуха имя Рустамбек, заряженное богатырской мощью и воспетое в знаменитой персидской поэме «Шахнаме». Но это был случай из категории «некогда объяснять», и Алекс сократил мое имя до Бека. Сервис-менеджер Сара втайне от меня учила всех удобоваримому сочетанию «roast and bake», что, по ее мнению, и составляло основу моего имени, но дальше Бека так никто и не пошел. И знаете, я даже рад этому. Принятие нового имени стало символической частью обряда инициации, которую я прошел, поступив в бар Avenue. Актеры или писатели часто укрываются
