и хотел сказать.
– Это так, Фёгеле?
– Так точно, но я не был взволнован, это старпом был взволнован.
– Ну хорошо, хорошо. Только матросу не полагается высказывать свое мнение о состоянии начальника. Как бы то ни было, вы ведь не хотели нанести начальнику оскорбление?
– Нет, совсем нет.
– Я еще раз поговорю со старпомом, прежде чем сажать вас под арест.
Как только командир ушел, Фёгеле накинулся на Хейне:
– Ты что, полагаешь, мне нравится, когда встревают в мой разговор?
– Ты редкостный болван, Фёгеле. Эта твоя швабская тупость уже начинает…
– Воздух! – закричали с мостика.
Все бросились занимать боевые посты.
Флотилию атаковали шесть самолетов. Они приближались с левого борта.
Стрелка машинного телеграфа перескочила на «полный вперед».
– Огонь по готовности, – крикнул командир. Рулевой резко повернул штурвал вправо. «Альбатрос» резко накренился на левый борт, и нос его пошел вправо. Но тут вокруг моряков засвистели пули авиационных пулеметов.
Штюве выстрелил, но ни в кого не попал.
Самолеты перелетали через корабль, словно водные лыжники. Тайхман вставил вторую обойму. Штюве развернул орудие на 180 градусов, выстрелил вслед улетавшим самолетам и пробил одному из них фюзеляж. Самолет с громким всплеском рухнул в воду. Второй свечкой пошел вверх, как будто собираясь сделать петлю, загорелся, светящейся красной массой пронзил голубое небо и взорвался, как ракета в фейерверке. Тут же раскрылся парашют, похожий на маленький белый гриб на фоне небосклона. Он медленно опускался, а под ним, словно маятник, раскачивалась черная фигурка.
– Ты видел, как я ему врезал? – воскликнул Штюве и двинул Тайхмана по плечу с такой силой, что тот испугался за свою ключицу.
– Кончай хвастаться. Готовь орудие к бою.
– Может, они снова прилетят. Вот было бы здорово…
– Может, и прилетят. Надо вставить новую обойму и зарядить старую.
– Вставляй. Эй, погляди-ка туда. Что это с ними?
Тральщик с бортовым номером 6 тонул. Он работал в паре с «Альбатросом»; вместе они составляли 3-ю траловую бригаду. Его корма была уже в воде и быстро оседала. Команда собралась на носу и вела себя довольно спокойно. Командира на мостике можно было опознать по белой фуражке. Он что-то кричал в мегафон матросам на носу. Они бросились к такелажу и стали отвязывать деревянные плоты. С кормы уже были спущены спасательные шлюпки. Бот по правому борту застрял, и кок, не снимая белого колпака, вскарабкался на шлюпбалку и перерезал трос длинным разделочным ножом. Шлюпка тяжело упала в воду. В нее запрыгнули несколько человек. Старшина шлюпки дождался, когда все его матросы сядут в нее, и отвалил от корабля.
Корма тральщика уже скрылась под водой до самой капитанской каюты. Поручень кормового боевого поста был уже еле виден. Все моряки, за исключением командира и сигнальщика, покинули корабль. Сигнальщик встал на край мостика и просемафорил на «Альбатрос»
