Иваныч был крутым. Это повелось с детства, когда пятилетний Мефодий, Нефедка, Федюша – упитанный рослый паренек – начал защищать свое имя. Он и сам его не любил, но родители уступили бабушке, помешанной на греческой культуре. Имя свое он не оправдал, очень дисциплинированным и законопослушным быть не намечался, но определенной методичности старался следовать. Пока что он отметал дразнилки и оскорбления сверстников тумаками, что у него недурно получалось.
В юности он уже понял, что физическое воздействие очень эффективно, совершенствовался в этом деле, других успехов не добивался, считая, что кулаками вполне в жизни можно обойтись. Однако природная смекалка и быстрота соображения в его характере тоже присутствовали, что позволило в дальнейшем чувствовать себя вполне комфортно в сложной взрослой обстановке.
Побывав в рядовых бандитах 90-х, он быстро выбился в лидеры, создал неслабую группировку, заработал денег и к сорока годам уже стал уважаемым бизнесменом. У него была семья, состоящая из культурной жены и троих детей, большой дом в ближнем Подмосковье, несколько дорогих тачек, охрана, офис и все такое, что делало его уважаемым человеком. Приобретя при помощи жены хорошие манеры, Мефодий сохранил и врожденные: напористость, наглость, переходящую в быковатость, и стремление решать любые вопросы быстро и без особых церемоний.
Когда дочерям-двойняшкам исполнилось по десять, а сыну восемь, Мефодий решил стать главным воспитателем детей, не доверяя больше это важное дело слишком интеллигентной жене.
– Слышь, мамуля, – обратился он ласково к хрупкой миловидной жене, – решил я отдать деток на теннис. Ребята они крепкие, все в меня, пусть тренируются. Надо заходить в эту элиту. Ничего там сложного нет, не боги горшки обжигают.
– Как же так, Федюша? – испугалась жена. – Они же музыкой занимаются, хвалят их очень. Способные. Какой спорт, дорогой? Что это ты придумал?
– Послушай, милая, – пока еще миролюбиво возражал Федюша, – от музыки твоей какой выхлоп? Вот станут взрослыми, кем будут? В оркестрах сидеть за сорок тысяч или, того хуже, учителями в музыкалках за двадцать?
– Это же культура, понимаешь? Ты даже ни разу на концертах у них не был. Знаешь, как они радуются, когда хорошо сыграют, получат цветы и заслуженные аплодисменты? Они же музыканты прирожденные. Как можно оторвать их от любимого занятия, когда у них так хорошо все получается, к чему у них талант?
– Это у твоей мамы талант мозги пудрить, – начал сердиться Мефодий. – Какие еще концерты, делать мне больше нечего, как на концерты ходить. Ребята засмеют. Вон у главы сын на теннисе, у Вальки-гада дочь на первенстве Москвы играет, рейтинг уже заработала… А ты тут со своими концертами…
– Федюша, подумай! Что ты говоришь? И как ты это им объяснишь?
– Все, любимая! Нам эти реверансы не нужны. Концерты, симфонии… Все это баловство несерьезное. Научились играть – и хорошо. Пригодится в жизни. А симфонии денег не дадут. Вон Машка Шарапова
