виноградники по соседству с Аквилеей, разрушил пригороды, дерево из сломанных зданий использовал для постройки осадных машин и башен и с их помощью атаковал город со всех сторон. Стены, которые обветшали за долгие годы мира и безопасности, были поспешно укреплены при этой внезапной угрозе; но самым прочным укреплением Аквилеи была твердость духа ее жителей. Горожане всех сословий, находясь в крайней опасности и зная о беспощадности тирана, вместо испуга ощутили в себе боевой дух. Их мужество поддерживали и направляли Криспин и Менофил, двое из двенадцати уполномоченных сената, которые с небольшим отрядом регулярных войск бросились им на помощь и вошли в осажденный город. Атаки армии Максимина много раз были отбиты, осадные машины уничтожены – их забросали огненным зельем, и благородное воодушевление аквилейцев было поднято до уверенности в победе мнением, что Белен, их бог-покровитель, сам сражается с врагами в рядах своих терпящих бедствие почитателей.
Император Максим, который проделал далекий путь до Равенны, чтобы обеспечить безопасность этого важного города и ускорить приготовления к войне, видел картину военных действий в более верном зеркале разума и политики. Он слишком хорошо понимал, что один небольшой город не может выстоять против упорных усилий огромной армии, и, кроме того, боялся, как бы противник, устав от упрямого сопротивления Аквилеи, вдруг не прекратил бесплодную осаду и не пошел бы прямо на Рим. В этом случае ему пришлось бы вступить в сражение, отдавая судьбу империи и участь дела свободы на волю военного счастья. А что мог он противопоставить ветеранам из рейнских и дунайских легионов? Сколько-то пехоты из италийских новобранцев, у которых были высокий дух, но слабая воля, да еще германские вспомогательные части, зависеть от стойкости которых в час испытаний было опасно. Но пока император испытывал эти справедливые опасения, Максимина наказал за преступления заговор в его собственном стане, который спас Рим и сенат от тех бед, что, несомненно, принесла бы им победа разъяренного варвара.
Жители Аквилеи почти не испытывали лишений, обычных при осаде: их склады были полны, а несколько родников, расположенных внутри городских стен, давали им неиссякаемый запас свежей воды. Солдаты же Максимина, наоборот, не имели защиты от суровой в это время погоды, заразных болезней и ужасов голода. Местность, где они находились, была открытой и разоренной; реки были полны телами убитых и загрязнены кровью. В войсках возникли отчаяние и недовольство, а поскольку эти солдаты были полностью отрезаны от новостей извне, они легко поверили, что вся империя встала на сторону сената, а их, верных, принесли в жертву – оставили погибать под неприступными стенами Аквилеи. Тиран, свирепый по натуре, был выведен из себя неудачами, причиной которых считал трусость своей армии; его беспричинная и несвоевременная жестокость, вместо того чтобы ужасать, порождала ненависть и справедливое желание отомстить. Некоторые
