храмов Солнца, так что особая преданность богу света была усвоена этим удачливым крестьянином еще в младенческие годы, и каждый шаг на пути вверх, каждая победа, одержанная во время его правления, подкрепляли это суеверие благодарностью.
Оружие Аврелиана победило внешних и внутренних врагов государства. Нас уверяют, что его благодетельная строгость искоренила во всем римском мире преступления и соперничество партий, вредоносные хитрости и губительное попустительство, а также прекратила дорого обходившийся стране рост численности слабого и обременительного для народа чиновничества. Но если мы хорошо представим себе, насколько быстрее коррупция развивается, чем излечивается, и при этом вспомним, что годы общественных беспорядков были длиннее, чем месяцы, отпущенные Аврелиану на его правление, то будем должны признать, что нескольких коротких мирных отрезков времени было недостаточно для выполнения трудной работы по проведению реформ. Даже его попытка снова сделать монеты полновесными была встречена сопротивлением – грозным восстанием. Раздражение императора по этому поводу прорывается в одном из его частных писем: «Боги, несомненно, определили, что моя жизнь должна быть постоянной войной, – пишет он. – Только что бунт в стенах Рима породил серьезную гражданскую войну. Рабочие монетного двора подняли бунт по наущению Фелициссима, раба, которому я дал должность по финансовой части. В конце концов они разбиты, но в сражении с ними убиты семь тысяч моих солдат из тех войск, которые обычно стоят в Дакии и в лагерях вдоль Дуная». Другие авторы подтверждают подлинность этого события и добавляют также, что оно имело место вскоре после триумфа Аврелиана, что решающее сражение произошло на холме Целий, что рабочие монетного двора подделывали монеты, а император вернул себе доверие народа, выдав людям настоящие деньги вместо фальшивых, которые он приказал принести в казну.
Мы могли бы ограничиться лишь рассказом об этой финансовой операции, но не можем умолчать о том, насколько все это в таком виде выглядит для нас нелогичным и невероятным. Уменьшение количества благородных металлов в монетах при сохранении их номинала – мера вполне в духе правления Галлиена; вероятным кажется и то, что люди, послужившие орудием этого беззакония, боялись неотвратимой кары от правосудия Аврелиана. Но и виновных, и получивших выгоду не могло быть много; нелегко представить себе и то, какими уловками эти люди смогли бы поднять народ, которому они причинили вред, против самодержца, которого они предали. Для нас естественно было бы ожидать, что такие злодеи были бы ненавистны народу наравне с осведомителями властей и прочими живыми орудиями угнетения, а денежная реформа была бы так же популярна, как уничтожение тех давно просроченных долговых расписок, которые по приказу императора были сожжены на форуме Траяна. В эпоху, когда представление о принципах коммерции было весьма несовершенным, возможно, самая благая цель могла
