на поле. Кто‑то плакал.
Инженер взял Николаса и Фабио за руки и увел прочь. Николас ощущал надежную защиту, держась за пальцы, которые только что сжимали нож. Рядом с этим человеком он чувствовал себя уверенно.
Отец Николаса стоял как вкопанный. Видно было, что ему пришлась не по душе эта сцена среди детей на приходском футбольном поле. Он ничего не сказал отцу Фабио, Бриато. Молча взял сына и ушел. Дома поставил жену перед фактом:
– Он больше не играет в футбол.
Николас пошел спать, отказавшись ужинать, но не потому, что ему было жаль расставаться с командой, как думали родители. Ему было стыдно за отца, за его слабость, за то что отец не умел проявить силу, заставить других уважать его, то есть в глазах окружающих он был полный ноль.
Николас и Тукан припарковали “Беверли” перед огромным магазином-складом китайского ширпотреба. Казалось, что стены вот-вот лопнут от распиравших их изнутри товаров. Бесконечные стеллажи, доверху набитые лампочками, канцтоварами, вышедшей из моды одеждой, детскими игрушками, петардами, поблекшими от солнца упаковками чая и печенья вперемешку с кофеварками, памперсами, рамками для фото, пылесосами и даже мопедами, которые можно купить как целиком, так и по частям. Нагромождение предметов, не поддающееся никакой логике, единственный критерий – строжайшая экономия пространства.
– Чертовы китайцы, весь Неаполь прибрали к рукам… – Тукан позвонил в звонок, возвещавший о прибытии нового клиента.
– Так и есть, – отозвался Николас, – скоро мы им платить будем, чтобы жить здесь.
– Откуда ты знаешь, что они продают оружие? – друзья обходили ряды, где один китаец безуспешно пытался всунуть костыль в кучу подобных, а другой покачивался на шаткой стремянке, закидывая наверх очередную пачку бумаги.
– Сидел в чате, мне сказали, что здесь нужно спрашивать.
– А, так, значит?
– Да, чего они только не продают. Нам нужен Хан.
– По-моему, у них денег куры не клюют, – заметил Тукан.
– Однозначно. Лампочек покупают больше, чем наркоты.
– Я бы покупал только наркоту, зачем мне лампочки?
– Наркоман чертов. – Николас, смеясь, сжал ему плечо и обратился к стоявшему рядом продавцу: – Извините, нам бы Хана.
– Кого хотите? – продавец говорил с явным неаполитанским акцентом. Друзья уставились на китайца и не заметили, как окружавший их муравейник вдруг замер. Даже парень на шаткой стремянке повернулся и смотрел на них сверху, сжимая в руках пачку офисной бумаги.
– Кого хотите? – снова спросил китаец. Николас собрался повторить свои слова, но тут средних лет китаянка, сидевшая за кассой у входа, принялась громко орать:
– Убирайтесь, вы оба, вон, вон отсюда! – Она даже не привстала со своего места, на котором удобно устроилась, чтобы целый день взымать
