такая возможность.
– А зачем оставлять? – произнес он медленно, заранее наслаждаясь своим торжеством. – Было бы куда ее привязать, а оставлять не придется.
– Привязать-то есть куда, – пожал плечами Эннеари. – Вот тут выступ очень даже подходящий… а только как ты ее отсюда потом сдернешь?
– Очень даже просто, – заверил его Лерметт. – Сам сейчас увидишь.
Он извлек веревку, взял ее за оба конца и вывязал вокруг выступа нечто весьма сложное и запутанное. Эннеари взирал на его действия с плохо скрытым недоумением.
– А теперь спускайся, – заявил Лерметт, вручая ему веревку. – Полезай спокойно, я за тобой спущусь. И учти: не вздумай держать веревку только за одну половину, если не хочешь грохнуться. Сразу за обе держи. Понял?
– Дело нехитрое, – сдержанно ответил эльф, взялся за веревку и через мгновение исчез внизу. Спустя самое недолгое время его оклик возвестил о благополучном завершении спуска.
Лерметт последовал его примеру. Веревки, даже и сложенной вдвое, хватило с избытком, спуск был нетруден, и принц не заставил себя ждать.
– А теперь что? – поинтересовался Эннеари, когда Лерметт присоединился к нему на нижней тропе.
Вместо ответа Лерметт протянул руку к веревке, ухватил ее и дернул посильнее. Веревка покорно упала на тропу.
– Вот так, – заявил Лерметт ошарашенному Эннеари и плутовски подмигнул. – Сейчас заново смотаю ее, и пойдем.
– Мотай-мотай, – рассеянно согласился Эннеари и внезапным плавным движением не выдернул даже – вынул из-за спины лук, быстро и ловко, как фокусник извлекает платочек из воздуха на глазах изумленных зрителей.
Зритель у Эннеари был один-единственный, зато изумленный донельзя. И ведь было чему изумляться. Лерметт никогда не видел такой слитной, такой согласованной и плавной быстроты движений. Эльф заново подтянул ослабленную тетиву, выхватил стрелу из колчана, наложил на тетиву, натянул и тут же отпустил ее, не целясь – все словно бы одновременно. Лерметт и понять не успел, когда и как совершился выстрел – а ветерок уже ерошил оперение стрелы, по середину древка вонзившейся в тело молоденькой горной куропатки. Эннеари подошел к убитой птице и поднял ее. Куропатка оказалась небольшой, но с виду вполне упитанной.
– Вот и ужин к нам прилетел, – довольным тоном заявил Эннеари и улыбнулся. Улыбка эльфа была столь неотразимо лукавой, столь победительно мальчишеской, словно у подростка, ухитрившегося вопреки собственным чаяниям плюнуть дальше извечного своего соперника. На долю мгновения Лерметту показалось, что он заглянул в зеркало.
Постоянные спуски и подъемы измотали путников гораздо раньше, чем сгустились сумерки, да и карабкаться по узким горным тропам – совсем не то же самое, что шествовать по торной дороге. К исходу дня Лерметт так устал, что едва мог утерпеть, до того ему хотелось объявить привал. Даже эльф, казалось, несколько поутратил прежнюю бодрость.
