этот лучник… он ведь потом и стал королем, да? – с надеждой спросил Эннеари.
– Верно, – негромко подтвердил Лерметт. – Лучник Илент стал следующим королем. Ты и тут угадал.
– Тогда все правильно, – заявил успокоенный Эннеари. – Он ведь всех спас, все королевство…
Лерметт кивнул, опять позабыв, что Эннеари идет впереди.
– А при чем здесь Найлисс… в смысле город? – поинтересовался эльф, так и не дождавшись ответа.
– А при том, что Илент не захотел править в Риаде, как и его… предшественник, – вовремя спохватился Лерметт.
– Его можно понять, – согласился Эннеари.
Еще бы не можно! Как тут не понять? Легко ли сесть на запятнанный кровью невинных трон? Приятно ли править в городе, где лица жителей все еще искривлены ужасом, угнездившимся при предыдущем царствовании? Возможно ли надеть корону отца, убитого твоей рукой?
В последнем, впрочем, как раз никто в Риаде не сомневался – возможно! Илента на руках носили – и потому, что его безумный порыв действительно спас всех, и, как ни странно, потому, что он был сыном своего отца пренебрегаемым и чудом выжившим. Тираны не желают иметь ни наследников, ни соперников – а кем еще мог считать Илента его кровопийца-отец? К тому же, а кто вправе унаследовать престол, если не сын короля? От него даже не потребовали пройти через очищение… но Илент решил иначе.
Лерметт вдохнул сквозь стиснутые зубы. Не стоит рассказывать Эннеари об очищении. Не поймет. Сочтет этот обычай варварским. Так оно и есть – но только не все можно понять со стороны. Древний обычай Найлисса гласил: при пресечении династии претендент должен быть подвергнут испытанию чистоты своих намерений – или, проще говоря, пытке. Чудовищное обыкновение – однако оно надежно хранило Найлисс от всякого рода узурпаторов и заговорщиков. Есть вещи, против которых бессильно любое честолюбие и любая жажда власти. Слишком уж дорого за нее платить приходится. За все время существования королевства Найлисс прибегнуть к очищению пришлось лишь дважды – и лучник Илент был вторым. Риада дивилась его упрямству – зачем сыну короля проходить очищение? Но Илент объявил прежнюю династию пресеченной. Палача пришлось выписать со стороны и имя жертвы утаить. Легенда гласит, что бедолага-палач так и не успел получить обещанное золото. Стойкость жертвы так потрясла его, что он просто-напросто помер на месте. Жители Риады сочли смерть палача знаком свыше – чем-то вроде божьего суда, надо полагать – а о чем думал Илент, когда его короновали под радостные крики, не знал никто.
С тех самых пор судебная пытка в Найлиссе не практикуется.
Нельзя рассказывать об этом Эннеари. Он никогда не был человеком. Он никогда не жил в Найлиссе. Он никогда не трепетал в ужасе перед коронованным безумцем. Он не стрелял на поле боя в своего отца и своего короля. Он не поймет.
Есть вещи, которые нельзя понять, не пережив. Лерметт и сам не до конца понимает.
Нельзя об этом
