военным округом направил в Ставку паническую телеграмму, в которой говорилось:
«Положение в Петрограде угрожающее. Уличных выступлений, беспорядков нет, но идет планомерный захват учреждений, вокзалов, идут аресты. Никакие приказы не выполняются. Юнкера сдают караулы без сопротивления, казаки, несмотря на ряд приказаний, до сих пор из своих казарм не выступили. Сознавая всю ответственность перед страной, доношу, что Временное правительство подвергается опасности потерять полностью власть, причем нет никаких гарантий, что не будет сделано попытки к захвату Временного правительства».
Как в воду глядел командующий Петроградским военным округом. Он, видимо, знал, что еще накануне, таясь от ищеек, в Смольный прибыл Ленин и возглавил непосредственное руководство вооруженным восстанием. Захват Зимнего дворца, где заседало Временное правительство, было одной из первейших задач.
Как это ни странно, выполнить ее было проще простого. Никаких боев и никакого героического штурма не было, потому что защищать Зимний дворец было некому. Первыми ушли юнкера, потом казаки и, наконец, так называемые ударницы женского батальона. Все, больше у Временного правительства не было ни одного штыка! Поэтому стрелять красногвардейцам было не в кого, сопротивления им никто не оказывал, и погром, который они учинили в залах Зимнего дворца, был не революционной необходимостью, а всплеском варварской дикости и пещерного вандализма.
Об этом «героическом» штурме так много написано и рассказано, причем от имени его участников, что очень хотелось бы знать, что чувствовали и о чем думали те люди, против которых была направлена эта акция. Иначе говоря, хотелось бы взглянуть на эту операцию глазами тех, кто ждал решения своей участи в Малахитовом зале Зимнего дворца. Вот как по горячим следам событий описывал этот эпизод министр юстиции Временного правительства Петр Малянтович.
«Я оглядел всех, все лица помню. Все лица были утомлены и странно спокойны… Шум у нашей двери. Она распахнулась – и в комнату влетел как щепка, вброшенная к нам волной, маленький человечек под напором толпы, которая за ним влилась в комнату и, как вода, разлилась сразу по всем углам и заполнила комнату.
Человечек был в распахнутом пальто, в широкой фетровой шляпе, сдвинутой на затылок, на рыжеватых длинных волосах. В очках. С короткими подстриженными рыжими усиками и небольшой бородкой. Короткая верхняя губа поднималась к носу, когда он говорил. Бесцветные глаза. Утомленное лицо… Почему-то его манишка и воротник особенно привлекли мое внимание и запомнились. Крахмальный, двойной, очень высокий воротник подпирал ему подбородок. Мягкая грудь рубашки вместе с длинным галстуком лезли кверху из жилета к воротнику.
И воротник, и рубашка, и манжеты, и руки были очень грязны.
Человечек влетел и закричал резким назойливым голоском:
– Объявляю вам, всем вам, членам Временного правительства, что вы арестованы.
