послушай, прояви благоразумие. – Эрни больше вроде бы и не злился, теперь он чуть ли не умолял. – Такое объявление чертовски перепугает людей. Если уж ты настаиваешь, как насчет того, если я напишу: «МЫ ЗАКРЫТЫ НА ИНВЕНТАРИЗАЦИЮ, СКОРО ОТКРОЕМСЯ»? Может, добавлю: «ИЗВИНИТЕ ЗА ВРЕМЕННЫЕ НЕУДОБСТВА». «Временные» выделю красным или что-то в этом роде.
Питер Рэндолф медленно и значимо покачал головой:
– Не могу позволить тебе этого, Эрн. Не смог бы позволить, будь ты таким же сотрудником супермаркета, как он. – Рэндолф указал на Кейла, который положил листы на стол, чтобы терзать волосы обеими руками. – «Закрыто до последующего уведомления», так сказали мне члены городского управления, и я выполняю их приказы. А кроме того, ложь обязательно тебе же и аукнется.
– Да уж, Герцог Перкинс предложил бы им взять этот конкретный приказ и подтереться им, – фыркнул Эрни. – Стыдно, Пит, смотреть в рот этому жирному говнюку. Он скажет: прыгай, так ты спросишь, как высоко.
– Для вас будет лучше, если вы закроетесь прямо сейчас. – Рэндолф наставил на Эрни чуть трясущийся палец. – А ты, если не хочешь остаток дня провести в камере по обвинению в неуважении, заткнись и выполняй приказ. Это кризисная ситуация и…
Эрни изумленно переминался с ноги на ногу.
– Обвинение в неуважении? Нет такого обвинения!
– Теперь есть. Если не веришь, продолжай свое и увидишь, что из этого выйдет.
9
Позже – слишком поздно, чтобы принести хоть какую-то пользу, – Джулия Шамуэй по крупицам соберет всю информацию о том, как начался бунт у «Мира еды», хотя у нее не будет ни единого шанса опубликовать этот материал. Если б даже она и смогла, получилась бы чисто газетная статья с ответами на шесть основных вопросов: кто участвовал, что, где, когда, почему и каким образом все произошло? А если б ее попросили написать об эмоциональной подоплеке случившегося, у нее бы не вышло. Как объяснить, что люди, которых она знала всю жизнь, люди, которых уважала, которых любила, превратились в толпу? Джулия говорила себе: Я смогла бы все понять, если б находилась там с первых мгновений и видела, как все началось. Но это всего лишь отговорка, Джулия была не готова встать лицом к лицу с безрассудным, неуправляемым чудовищем, которое может появиться, если спровоцировать испуганных людей. Она видела таких чудовищ в новостных телевизионных выпусках, обычно в далеких странах, и никак не ожидала, что столкнется с ним в родном городе.
А ведь появление такого чудовища не было неизбежным. Эта мысль вновь и вновь приходила Джулии в голову. Всего семьдесят часов прошло с того момента, как Честерс-Милл отрезало от окружающего мира, всего, что ни назови, хватало, за исключением сжиженного пропана, запасы которого таинственным образом куда-то подевались.
Потом она скажет: «Именно в этот момент город наконец-то осознал, что происходит». Наверное, вывод Джулии отчасти соответствовал действительности, но полностью ее не устроил. С полной определенностью Шамуэй могла сказать (и сказала себе) только
