советским дипломатом был Евгений Гнедин, сын Гельфанда от второй жены, в тридцатых годах заведующий отделом печати МИДа СССР. В 1936 году он был секретарем полпредства СССР в Германии. Был арестован во время сталинской чистки. По воспоминаниям его друга Ильи Эренбурга, Гнедин был освобожден в 1955 году и живет в Советском Союзе.
Итак, мы можем только предполагать, что эти два человека были сыновьями Гельфанда.
Противники и бывшие друзья Гельфанда умело использовали сведения о его личной жизни. Вскоре после окончания Первой мировой войны Карл Каутский не колеблясь воспользовался имевшейся у него информацией о семейных делах Гельфанда. В ответ на резкий выпад Каутского Гельфанд напечатал в своем еженедельнике «Колокол» статью под названием «Филистимляне[109] вокруг меня».
Пример, который он привел в свою защиту, звучал не совсем убедительно. В язвительном ответе бывшему другу Гельфанд пытался создать впечатление, что всегда был, не в мещанском понимании этого слова, хорошим отцом. Он откровенно признался, что политические интересы и друзья у него всегда были на первом месте, а семья на втором. «Я заботился о самых близких и дорогих как только мог, но не позволял материальным заботам и отношению к семье мешать моей интеллектуальной работе и политической деятельности»[110], – написал Гельфанд в ответ на обвинения Каутского.
В любом случае он не слишком высоко оценивал институт брака. «Буржуазная семья, как мы теперь знаем, разбойничий притон… который смотрит на остальную часть мира как на естественную добычу. Нет такой подлости, такого преступления, которое бы не совершалось ради семьи. Самый жестокий, самый страшный мужчина может быть замечательным отцом семейства. Когда отъявленный негодяй испытывает угрызения совести, семья служит ему ловушкой».
Этой теории Гельфанд придерживался еще со студенческих лет в Базельском университете. Семья, упорядоченная жизнь, стабильный доход были не для него; у него более высокие цели. На всю жизнь он сохранил энергию, жизнеспособность, презрение к буржуазной морали. Немецкие социалисты не разделяли его взглядов. Скандалы, любовные интрижки, слухи, связанные с именами лидеров движения, остались в прошлом. То, что делал Лассаль, не делали и не могли сделать Каутский и Бебель. Когда после Готского съезда главенствующее положение захватили марксисты, они навязали не только новую доктрину, но и новый пуританский моральный кодекс, а применительно к Германии кодекс мелкой буржуазии, не допускавший излишеств и эксцентричности. Многие немецкие товарищи были не в состоянии оценить такую выдающуюся личность, как Гельфанд, и отвергли его, навесив на него ярлык безнравственного вольнодумца.
Гельфанд был поглощен социализмом, писательством, революцией; впоследствии он даже зарабатывал деньги на занятие политикой. Его интересы были несовместимы с размеренной, упорядоченной жизнью. Он никогда не упускал возможности ввязаться в очередную авантюру.
Филистимляне – древний народ, населявший южную часть восточного побережья Средиземного моря. Слово «филистимлянин» стало с веками синонимом понятия «мещанин».
Колокол. 1919. Т. 2. С. 1336.
