что?
Вы должны чтить свою литературу», – возмущенно заявил Плеханов Гельфанду[19].
Призыв к патриотическим чувствам не заставил дрогнуть сердце Гельфанда, он считал, что у него есть более важные дела, чем написание статей о русских литературных критиках. Гельфанд почувствовал желание отойти от жизни русских эмигрантов, которые вряд ли могли согласиться с его тогдашними настроениями. Он не стал обосновываться в одном из основных центров русской эмиграции, а постарался уехать подальше и осенью 1888 года поступил в Базельский университет. Атмосфера спокойного буржуазного города на Рейне способствовала его намерению заняться науками, и, за исключением летних каникул 1889 года, проведенных в Берне, Гельфанд за время учебы в университете не уезжал из Базеля.
Базельский университет не случайно привлек молодого Гельфанда. В нем преподавали Якоб Буркхардт, историк Ренессанса, Фридрих Ницше, профессор классической филологии, известный своей теорией о сверхчеловеке, Альфонс Тун, автор одной из первых работ о русском революционном движении. Но когда Гельфанд поступил в Базельский университет, профессор Бюхер в своих лекциях делал особый акцент на современность. До приезда в Базель он преподавал в Дерптском (Тартусском) университете. В Базельском университете он читал лекции по политэкономии. Он считал нужным связывать свой академический предмет с современными экономическими и политическими вопросами. Профессор делился с учениками своим журналистским опытом (Бюхер писал для Frankfurter Zeitung) и пытался привить им уважение к голым фактам и отвращение к пустому теоретизированию.
Бюхер оказал серьезное влияние на Гельфанда. Политическая экономия – главный предмет Гельфанда в Базельском университете – была необязательной академической дисциплиной. Консервативно настроенная часть университетских преподавателей не одобряла этот предмет, поскольку он «неблагоприятно воздействовал на тех, кто ни на йоту не отступает от буквы закона»[20].
Мнение консерваторов, возможно, повлияло на швейцарских студентов, но не возымело никакого действия на русских. На лекциях Бюхера шел разговор о вещах, глубоко затрагивающих русских студентов: фундаментальные принципы политической экономии, вопросы современного экономического развития, проблемы капитализма и социализма. Такая программа лекций целиком устраивала Гельфанда. Бюхер показал ему значимость точного статистического анализа; впоследствии марксизм Гельфанда всегда содержал некий эмпирический элемент. Маркс был для него скорее учителем, чем источником предвзятых мнений.
Годы учебы в Базельском университете не были для Гельфанда беззаботными. Знакомство с полицией и цензурой, погромами и террористическими организациями делало русских студентов невосприимчивыми к беспечности и наивности их более удачливых швейцарских сокурсников. Русские были наивными, но совсем в другом смысле. Они рассматривали
См.:
