с ним дальше делать? – озабоченно спросила Полли.
– Ты знаешь, я много думал об этом, – ответил Шарц. – И решил не делать с ним ничего. С ним и без нас столько всего сделали… Пусть сам живет. Может, получится.
– Но… он же может быть опасен?
– И это мне говорит женщина, сразившая в единоборстве фаласского храмового стража? – усмехнулся Шарц. – Разумеется, я буду за ним присматривать, а как же иначе?
В соседней комнате ворочался, устраиваясь на новом, непривычном месте, Эрик.
«Бедный парень, – подумал Шарц. – Что за жуткие чудовища бродят в твоей душе? Как же страшно тебя ломает Что ж, такой нарыв за один раз и впрямь не вскрыть».
– Мы справимся, – прошептал Шарц, отыскивая губами губы жены. – Все вместе мы обязательно справимся.
Видит бог, неприлично опытному секретному агенту, что ни день, разевать рот от удивления! Неприлично, стыдно даже… а приходится. Вот и это утро застало Эрика с разинутым ртом. А что делать, раз у него сумасшедший наставник? Да любой другой на его бы месте, раз уж вчера убивать не стал… а он… он…
Колоть дрова для конюшни? Колоть дрова под присмотром Четыре Джона? И в самом деле, достаточное наказание за попытку убить наставника! Как его еще варенье есть не заставили! Большими такими олбарийскими ложками, с узором по краю. А ведь могли.
Этот здоровенный дядька (Четыре Джона, вот уж точно, что не три!), такой наивный и доверчивый, что его прямо усыновить хочется, все искал ему топор полегче, а то ведь надорвется бедняжка. Эрик и правда надорвался бы – от хохота. Впрочем, учитель не велел. Учитель велел колоть дрова. Значит, будем колоть. И топора полегче нам не надо. Что? Уже нашелся? Ладно, скажем спасибо и будем колоть тем, что полегче. Сказано – значит, надо делать.
– Спасибо, – вымолвил Эрик и взмахнул топором.
– Отлично; – довольно сказал Четыре Джона, глядя, как ловко новый ученик Хьюго разваливает пополам здоровенные чурбаны. – С таким верным глазом и точной рукой из тебя справный лекарь выйдет. И очень быстро. Ты хоть и не гном, а парень правильный.
«Ну, положим, ты и сам на гнома не похож», – хотелось ответить Эрику, но разве ученик может сказать такое другу своего учителя? Или все-таки может?
Вообще странно тут у них все. Обыкновенный конюх, пусть даже и старший, запросто дружит с сэром Хьюго Одделлом, и это никого не удивляет. Мало того, к этому самому Четыре Джона даже герцог, говорят, на кружку пива порой заходит. Когда-то Эрику казалось, что нет людей более сумасшедших, чем фаласские монахи, но там у него хотя бы было задание, была легенда… Он должен был притворяться таким же сумасшедшим, как все, да еще и желающим сойти с ума как можно сильнее, а пока все верят в его безумие, спокойно делать свое дело. Теперь легенды нет, и задания нет, а его вновь окружают сумасшедшие. Только свихнулись они малость по-другому. Они все-все друг другу доверяют. Все-все! Они говорят то, что думают, совершенно не думая, что говорят!
И как себя среди них вести? Спросить учителя? Черта с два! Он такой же сумасшедший, как и все, только еще
