кончится – вместе нажремся и всех этих спецов отмудохаем. А сейчас нельзя, тебе-то что, ты и так на Запад ни ногой, а я хочу осесть где-нибудь в более-менее нормальном стабе. Устал я от этой резни, устал как собака. – Ахмед тяжело вздохнул, Атеисту даже стало жаль мужика, сам за один день такого повидал, что охота забиться куда-нибудь в нору и носа не высовывать. А он тут явно не первые сутки…
– Короче, Ахмед, мы пошли?
– А этого куда потащил?
Седой ухмыльнулся:
– А он теперь крестник мой, учу уму-разуму!
– Ох, Седой! Нарвешься ты на ровном месте.
Тот лишь махнул рукой:
– Напугал ежа задницей!
– Давай, только быстро!
– Одна нога здесь, другая там. Что это – правильно – мина, гы!
– Типун тебе на язык, вали уже! – И повернувшись к часовому, сурово приказал – Калачу чтоб ни слова, понял?
Тот лишь закивал головой, с тревогой косясь в темноту, что поглотила силуэты Седого с Атеистом.
Калач оторвал голову от свернутой куртки, служившей заменой подушки. Вроде орет кто-то, прислушался, сердце забилось с тревогой – неужели напали? Да нет, тишина, часовые не стреляют, не могли ж их всех перерезать без шума. Откуда только Центр насобирал этих недоумков, наемнички, мать их. Только и годны водку жрать, да по свежакам ништяки тырить. Надо всё-таки проверить, что там. Со вздохом поднялся, никакого покоя, тихонько вышел из длинного сарая, что служил казармой для десяти бойцов спецназа и Зены с Калачом. Вот их ребята действительно пашут, как кони, операции одна за другой, внешники что-то активизировались не на шутку. Прошёл мимо «комнаты» Зены, ребята постарались – отгородили угол для командирши. Несмотря на поздний час из-под занавеса над входом пробивается полоска света. Не спит что ли? Осторожно сдвинул занавеску, заглянул внутрь. Зена сидит с задумчивым видом, обхватила ладонями кружку, словно греет замерзшие руки.
– Не спишь?
Девушка вздрогнула, резко обернулась к двери, правая рука метнулась к покоившемуся на столе пистолету. Калач вошёл, шутливо поднял руки:
– Сдаюсь! Прости, напугал.
Зена скупо улыбнулась, поставила кружку на стол, рука потянулась поправить волосы. Женщина и на войне остаётся женщиной.
– Да подремала чуток… Предчувствие у меня нехорошее, в чем-то мы прокололись. Не смотри так на меня, но вот чувствую я нутром – что-то здесь не так. Как будто упустили из виду что-то важное.
– Да брось, операция прошла как по маслу, муры пикнуть не успели. – Калач плюхнулся на табурет напротив. – Патруль скатался, как обычно до Площадки, и вернулся. Что не так-то? Взяли грамотно, без шума и пыли.
– Ой, не знаю. Неспокойно что-то на душе.
Калач усмехнулся:
– Если девушке не спится и тревожно по ночам, ей обычно советуют завести кавалера. Зена лишь улыбнулась:
– Шел бы ты к черту с такими советами, Калач! Я девушка порядочная, так что ни-ни. Сам-то
