хочу выяснить, что это за Орден Смерти такой, – поделился планами Глеб. – Может, эти люди расскажут, где и при каких обстоятельствах я с ними раньше встречался.
– Я с тобой, – сказал Ирт, затаптывая огонь.
– Зачем тебе это? Шел бы домой, ты ведь теперь свободен.
– У меня нет дома. И я уже никогда не смогу быть свободным.
– Почему? – удивился Глеб.
– Привык, – просто ответил Ирт: то ли пошутил, то ли правду сказал…
Они преодолели завалы бурелома, вслух удивляясь тому, что прошли тут ночью и не переломали ноги. Вышли к небольшому болоту, пускающему вонючие пузыри, почувствовали, как колышется под ногами торфяная почва, увидели, как в такт шагам покачиваются чахлые пьяные березки, и поспешили свернуть в сторону, туда, где и земля была надежней, и березы здоровей.
Точной дороги они не знали, брели почти наугад.
А потом учуяли запах гари, повернулись лицом к ветру и ускорили шаг.
Наговорившись за ночь, сейчас они молчали. Глеб примерял на себя образ Богоборца, признавал, что такое создание может существовать в Игре, и все же решительно не понимал, при чем тут он.
Глеб пытался разобраться в себе, в своих новых ощущениях, в необычных чувствах. Он холодел при мысли, что с ним настоящим что-то случилось. Он думать боялся, что по какой-то причине застрял здесь – в виртуальном мире сетевой игры.
Если бы он был Одноживущим – то есть компьютерным персонажем, программой с зачатками искусственного интеллекта – разве смог бы он думать так, как думает сейчас? Нет. Наверняка нет. Одноживущие – всего лишь сложные модели, комплекс алгоритмов. Они не способны рассуждать, они лишь создают видимость этого.
А он разумен по-настоящему, по-человечески.
Значит это какая-то особенная амнезия? Скоро он заснет, вернется в реальный мир, и все будет нормально.
Или же, наоборот, проснется и осознает, что видел сон – плохой, дурной сон, но принадлежащий реальному миру…
Проблема заключалась в том, что ни заснуть, ни проснуться Глеб не мог. Всю ночь он щипал себя, стараясь делать это незаметно для Ирта. В очередной раз убедившись, что самоистязание ни к чему не приводит, он закрывал глаза, расслаблялся и отдавал себе мысленный приказ заснуть. После этого он должен был очнуться в реальности, в своем настоящем теле, откинувшемся на спинку кресла, перед компьютером, с кабелем, подключенным к нейроконтактеру на виске…
Так должно было быть, потому что так было всегда.
Но ничего не происходило. Ничего не менялось.
Глеб не мог ни заснуть, ни проснуться.
Он увяз в игре.
Застрял в Матрице…
В детстве этот старый фантастический фильм произвел на Глеба странное впечатление. Бывало, он воображал, что реальности не существует, есть лишь ее тень, ее отражение, ее слепок в мозгу. Может быть, в мозгу каждого человека. А может, лишь одного.
Целый мир в одной голове – в его голове. Это щекотало нервы. Это будило воображение. И пугало.
Потом
